– Просто смешно! Ух-ух-ух, – ухохатывался Иванов практически до слез. Но народу было не до смеха, собравшиеся заподозрили, что смеются в том числе и над ними.

– Эй, ну ты, хватит ржать, – выкрикнул какой-то детина. – Можно подумать, ты знаешь, что здесь написано?!

– Знать – не знаю, но некоторое представление имею. – С этими словами Иванов, раздвинув толпу, пробрался к аппарату и кинул в щелочку мелочь. Будка с непонятной надписью словно ожила, заставив до этого тесное кольцо толпы отступить на пару шагов. Потом аппарат крякнул, и откуда-то сбоку появилась бутылочка с темной жидкостью. Иванов ловко подхватил ее и предложил человеку из толпы, стоявшему ближе всех к нему. Человек замотал головой и предпочел зарыться поглубже в плотные ряды сограждан.

– Ну, кто смелый? – обратился Иванов к народу.

Кольцо расступилось еще шире, кто-то даже старался ретироваться. Но подходили другие прохожие, потому круговорот любопытных был практически постоянным.

– Что, нет желающих? – удивился Иван Иванович, отвинтил пробку и хлебнул напиток из горлышка. Из бутылки в рот Иванову дружно побежали пузырьки вместе с коричневато-прозрачной жидкостью. Продемонстрировав таким образом безвредность напитка, Иван Иванович снова обратился к народу с предложением его попробовать. На этот раз вызвалось несколько смельчаков, которые, отхлебнув и поначалу скривившись, распробовав, дружно одобрили доселе неизвестную жидкость. Какой-то старичок даже поблагодарил Иванова, сказав: «Спасибо тебе на добром слове, мил-человек, а то всю неделю аппарат без толку стоял, только вчера его заметили, но ты первый, кто попробовать решился». «Да, вижу смелый у вас в городе народ!» – ответил старику Иванов. «Осмотрительный», – деликатно поправил Ивана Ивановича старичок.

Тем временем по толпе разносились одобрительные возгласы, к щелочке для денег образовалась заметная очередь, начались переругивания, грозившие быстро перерасти в рукоприкладство из-за спорных вопросов, кто кидал денежку и кому сейчас по очереди полагается ловить бутылочку. Иванов подмигнул старичку и пригласил всех собравшихся явиться на Главпочтамт, где будут «хлеб и зрелища». Толпа тут же перестала переругиваться, и посыпались вопросы: «а что именно там будет», «а когда», «а что взять с собой», «а чем кормить будут», но Иванов лишь церемонно раскланялся и удалился. Споры же вокруг забавного устройства разгорелись с новой силой.

Иванов шел по весеннему городу, прислушиваясь везде и всюду к обрывкам разговоров и что-то записывая в небольшом блокнотике, извлеченном из внутреннего кармана пиджака. Иногда он бормотал про себя: «Этих на три сорок. Этих на три сорок пять. Этих на три пятьдесят. Нет. Уже занято, значит, на три пятьдесят пять. Если дальше так пойдет, придется уплотнять график».

Проходя вдоль раскрытых окон первых этажей, он также прислушивался к обрывкам фраз:

– Где ползарплаты?! Где, я тебя спрашиваю? Что язык проглотил? Опять вчера с друзьями гуляли?

Иванов незамедлительно зафиксировал в блокноте: «Петрова Любовь Михайловна, на 17.25».

Или:

– Ну сколько можно, я с тобой и так и эдак, а ты опять за свое!

Иванов писал: «Куприянов Никита Осипович, на 17.30».

Или:

– Двойка? Двойка?! Ты хочешь извести свою мать!!! Нет, вы посмотрите на него! Я для него наизнанку выворачиваюсь, а он со мной так! Как не стыдно! Позор!!!

Иванов: «Борисова Анна Глебовна, на 17.35».

Или:

– Дорогой, давай я тебе супчика налью.

– Спасибо, не сейчас.