Рыдая, она скорчилась на полу, а Колл прижала ее к себе изо всех сил, словно пытаясь защитить Рипли от этого последнего нападения.

Женщина в немом ужасе смотрела, как одна из ног Новорожденного втянулась в его тело – массивные кости и мышцы выбросило в пространство. Затем и другая нога скрылась в груди чужого так быстро, что Рипли поняла: иллюминатор долго не продержится.

Но она не могла отвести глаз от жуткой картины тающего Новорожденного. Когда исчезла его вторая рука, создание снова взглянуло на Рипли. Его голова погрузилась в искореженное, потерявшее форму тело.

«Господи, надеюсь, он уже мертв. Он уже должен быть мертв!» – молила Рипли, но глаза ее ужасного ребенка еще жили.

Должно быть, легкие выбросило наружу, поскольку ужасные вопли, наконец, прекратились, но рот еще двигался, внушающие страх челюсти открывались и закрывались. Рипли знала, что Новорожденный все еще с ней связан.

Чувствовала безмолвную просьбу: «Помоги. Помоги мне».

А затем кожа чудовища последним жутким рывком порвалась и забилась вокруг остатков тела, словно одежда. Затем она начала уползать за иллюминатор, кусочек за кусочком, по мере того, как Новорожденного заживо засасывало в пространство. Пальцы одной руки все еще болтались перед глазами чудовища.

«Мне нужно отсюда выбраться, – подумала Рипли в страхе, что если этого не сделать, она сойдет с ума. – Мне обязательно нужно выбраться…»

Но эти глаза, эти проклятые глаза, так похожие на ее собственные, еще жили, и держали крепко.

Корабль трясся и рыскал, а уничтожение монстра, кусочек за кусочком, неумолимо продолжалось. Теперь все шло гораздо быстрее – после того, как с тела чужого содрало последние кусочки кожи и унесло в стратосферу. Рипли отвела ладони от кровоточащих ушей и вместо этого обхватила ими голову Колл, словно пытаясь оградить маленького ребенка от жуткого зрелища. И все равно обе они смотрели, не в силах отвести глаз.

Рипли почувствовала последнюю отчаянную попытку Новорожденного дотянуться до нее через телепатическую связь. Касание нечеловеческой мысли заставило ее вздрогнуть, и одновременно с этим Рипли ощутила скорбь. В конце концов, умирала часть ее самой. Но она не могла позволить Новорожденному забрать ее с собой.

Внезапно голова Новорожденного резко дернулась, и Рипли поняла: наконец-то задняя часть его черепа разорвалась, и мозг выбросило наружу. Пытка закончилась.

Одновременно со взрывом головы Новорожденного, с его гибелью, Рипли ощутила, как истаяло, словно вздох, ментальное прикосновение. Она поняла, что плачет – наполовину от облегчения, наполовину от горя.

«Благодарение Господу, он мертв. Наконец-то – мертв!» – подумала Рипли.

Ей хотелось просто упасть на пол и рыдать, но на это не было времени: декомпрессия продолжалась, подтягивая все незакрепленные предметы к кошмарным останкам чужого.

Раздался сосущий звук, и внезапно кожу полностью сорвало с лица Новорожденного и утянуло наружу через глазницы.

Возникла пауза, словно они попали в глаз бури: глазницы Новорожденного оказались забиты массой кожи. Но затем одно отверстие освободилось и снова заработало на высасывание воздуха. Женщины снова оказались в ветровой трубе, и разреженный воздух тянул их к кошмарному ухмыляющемуся черепу.

Слишком страшно было думать о том, что их может выбросить за борт через голову Новорожденного. Женщины отчаянно вцепились друг в друга, борясь с этим жутким притяжением.

– Мы не выберемся! – проревел Джонер, не бросая, впрочем, управления.

Земля быстро надвигалась. Из-за разгерметизации грузового отсека корабль швыряло, как бумажный самолетик.