– Ну как, прочистила сознание? – спокойно, без издевки спросил он.

– Да. Прочистила, – глухо ответила я, посмотрев на него словно раненый зверь. Боль, ненависть и презрение – вот что выражал мой взгляд.

Ты знал, ты все знал! И оставил меня там подыхать! Меня – и других.

Шон кивнул.

– Добро пожаловать в высшую лигу, Карина. Улыбайся.

Я едва заметно изогнула уголки губ.

– Вот так?

Мерзавец! Какой же ты двуличный мерзавец! Они убили Томми, убили! А ты знал, что с ним сделают, но даже не попытался меня предупредить. Я бы смогла его спасти, нашла бы нужную сумму денег. Он сейчас был бы жив!

– Именно.

Вот так и разбиваются иллюзии. Вернее, то, что от них осталось. Господи, как я могла полюбить такое чудовище? Почему видела свет там, где была только тьма?

– Прощай, Шон, – разочарованно, с горечью бросила я и, развернувшись на каблуках, направилась обратно к лифту, мечтая вычеркнуть из памяти господина Феррена и все, что с ним было связано.

Когда прозрачная кабина лифта унесла Кару наверх, к лучшему писателю Либрума жестким размашистым шагом приблизился Верховный архонт ФФЗ.

– Ну что, она о чем-нибудь догадалась? – встревоженно спросил он.

– Нет, – спокойно ответил господин Феррен, все еще глядя мне вслед. – А если и догадалась, то будет молчать. Она очень напугана, Фредерик.

– Хорошо, Шон. Держи меня в курсе, если что-то изменится.

– Разумеется, Фредерик, разумеется.

– Сочувствую, Шон. Столько трудов, и все напрасно, – со вздохом произнес господин Штольцберг, явно расслабившись. – Тебя опередили. Надо же, – усмехнулся он, – оказывается, дружба в Пантеоне еще чего-то стоит. Таким, как мы, этого не понять. Да, Шон?

Господин Феррен выдержал небольшую паузу и сухо ответил:

– Да.

Сноски