Остаток ночи мы пролежали в обнимку на кровати. Мне было страшно оставаться одной, и Даниэль согласился никуда не уходить. Он ни о чем не спрашивал, просто дарил мне поддержку, тепло, и я была благодарна ему за это.

А утром вместе с ним я отправилась в Пантеон, чтобы восстановиться в должности. По словам Даниэля, с этим не должно было возникнуть проблем. К тому же мне полагалась неделя отдыха для восстановления сил и даже оплата успешно выполненного проекта. Так что на балансе моего лицевого счета скоро должен был появиться жирный плюс.

Но стоило только преодолеть пост охраны в храме творцов и оказаться в холле первого этажа центральной трубы, как меня охватил озноб.

Галерея. На стенах были портреты писателей. Лица убитых администрацией Эдема людей. Они смотрели на меня с немым укором, осуждением. И их осмысленные, полные затаенной боли и грусти взгляды рвали мою душу на части.

А потом… в районе третьего этажа я увидела лучившиеся надеждой глаза Томми. Он робко улыбался, моргал и выглядел точно так же, как в день нашего прощания.

Внутренности скрутило тугим узлом, в ушах зашумело, желудок свело спазмом, и я рванула в женскую уборную, бросив Даниэлю на ходу:

– Извини!

Влетела в кабинку и склонилась над крышкой унитаза за миг до того, как меня стошнило.

– Кара, что с тобой? Ты в порядке? – постучал в дверь Даниэль.

Я не вынесу, я этого просто не вынесу! Каждый день проходить мимо портрета Томми и делать вид, что ничего страшного не произошло!

– Извини, кишечная инфекция… Иди без меня.

Я привела себя в порядок, прополоскала рот и, набравшись мужества, вернулась назад.

Просто не смотри. Не смотри.

Я подняла глаза вверх и встретилась взглядом с Шоном. Он стоял в своем дорогом синем костюме на третьем этаже центральной трубы Пантеона, опершись рукой о перила, и смотрел вниз. На меня.

Волна необузданной ярости взметнулась в груди, и я решительной походкой направилась к лифту. А когда вышла из прозрачной кабины, зашагала к Шону, снова установив с ним визуальный контакт.

По дороге наткнулась на Ирену.

– Паршиво выглядишь, Кара, – криво ухмыляясь, сказала она.

Я облизала потрескавшиеся губы.

– Да, ты права, – ответила безразлично. – Спасибо.

Она растерялась, но мне было не до госпожи Масс и ее шпилек. Только Шон сейчас занимал мои мысли. И я, обогнув писательницу, подошла к своему бывшему.