– Побежали жрать, – констатировал Кондор.
Максим стал оглядывать территорию в поисках своей группы.
– Крас Максу! Мы во дворе. Можете сесть на площадь и выгрузиться?
– Крас, мы садимся. Готовься к приёмке.
Вертолёт, не глуша двигателей, приземлился прямо напротив главного входа в здание. Тут и там на стенах виднелись следы недавнего пожара. К массивным дверям вверх по полукольцу вела дорога, от которой веером поднимались ступени. Макс бывал в здании, проходя через этот вход, только во время официальных визитов премьера или вице-премьера. В остальных случаях машины попадали во внутренний двор через незаметные ворота. Леший спрыгнул на асфальт и стал принимать ящики от Ворона.
– Всё в порядке, Макс! Ждем Кондора. Липа выдвинулся на стадион.
Вертолёт поднялся и взял направление к стадиону.
Последующие два часа прошли спокойно. Время от времени ребята выходили на связь с Максом, докладывая о работе: «Вошли в здание»; «Ищу кабель»; «Нахожусь в квартире Карпова»; ликующее: «Нашёл!!!»
На обратной дороге по просьбе «студентов», так группа Максима теперь называла жителей МГУ, вертолёт на бреющем зашел над Москвой-рекой и Воробьёвской набережной, и группа выкосила ещё несколько рядов мутантов.
– Во исполнение достигнутых договоренностей, – прокомментировал сие действие Николай. Он был возбуждён.
– Нормально, Крол! С боевым крещением тебя! – отозвался капитан Краснов.
– Я теперь твой должник, – сказал Николай.
Уже на базе Максим узнал, что Краснов спас Николаю жизнь, пристрелив бросившегося на него мутировавшего студента. «Как же теперь, если что, исполнять приказ и стрелять в мутировавшего спасителя?!» – с тоской подумал Макс.
Начальство встречало их на вертолётной площадке.
– А мы стали знаменитостями, – заметил Ворон, опознав под противогазами Соболева, Васина, Цессарского и Данафаира. Последний сразу подхватил из рук Липы пластиковый чемодан и больше с ним не расставался, катил его за собой, шурша колёсами по плиткам площадки.
– Сейчас в коттедж, кратко доложите об операции и отдыхайте, – распорядился Соболев.
Операция завершилась успешно. Связь была надлежащим образом зациклена и, главное, в квартире Карпова удалось найти кое-какие бумаги и материалы, потом можно будет выдать их за переданные из Раменок. Составлены они всё равно в общих тонах и на них нет дат. Было видно, что Карпов-старший пытался что-то сочинить по поводу вируса и заражения, чтобы выглядеть значимым и полезным перед властями.
По словам Данаифара, учёным Карпов был посредственным, типичным функционером от науки. Все его исследования, научные труды и публикации были созданы благодаря талантливым ученикам. В российской науке подобное положение дел перестало быть чем-то ординарным, научное звание становилось непременным дополнением социального статуса, что ни министр – или доктор наук, или, на худой конец, кандидат. При этом диссертаций этих функционеров никто не видел.
На памяти Данаифара был один случай. Диссертант всю защиту рассказывал про новую программу экономического развития своей республики. Диссертация была защищена на «отлично». Как не поставить «отлично» министру республики, который к тому же пришёл с щедрыми дарами для диссертационного совета?
Последние годы именно Данаифар проводил за Карпова все исследования, ему пришлось даже научиться расписываться, как профессор, чтобы не отвлекать оного от важных заграничных симпозиумов. Данаифар мог без ложной скромности сказать, что все исследования Карпова за последние пять лет были плодами именно его, Данаифара, напряжённой работы. Абузар хотел знать, как скоро руководство Раменок поймёт, что профессор Карпов ровным счётом ничего не сможет сделать без своих учеников.