Уборка трапезной закончилась. Ефимия поправила свой темный платок, перекрестилась и степенно попрощалась с Анной. Оставив Светлову, так сказать, несолоно хлебавши, по сути дела — с носом!

В общем, понятно было, что так быстро, как хотелось, Светловой из монастыря не выбраться.

Информация доставалась, что и говорить, с большим трудом!

Анна со вздохом вспомнила Петю, плескавшегося сейчас в Красном море…

Кита… И особенно Стеллу Леонидовну, героически подменившую ее на время монастырской «командировки». Маленький Кит все-таки остался со свекровью.

Ефимия ушла. А Светлова так и сяк стала прикидывать, что ей предстоит.

Конечно, ее номер в монастырской гостинице был довольно скромен, но это все-таки был гостиничный номер. А тут… Анна побродила по монастырю и заглянула в двухэтажный из белого камня, дореволюционной еще постройки, корпус, где жила часть послушниц и паломниц, в том числе и сама Ефимия.

Длинный ряд железных кроватей, как в армейской казарме. Удобства еще те…

Ну, возможно, у кого-то тут в монастыре и были отдельные кельи, но Аню посмотреть на них не приглашали.

Да и откуда что тут может взяться? Какая жизнь кругом, по соседству, вон, например, в той темной с серыми крышами деревеньке за монастырской стеной — печка, дрова, вечная сажа, холодная вода из колодца — такая же и здесь, в монастыре.

Вечно красные, обветренные и огрубевшие от холода и работы руки — вот что еще, кроме темной длинной одежды, было одинаковым у всех женщин в монастыре Федора Стратилата.

Однако жизнь в покоях игуменьи сильно отличалась от остальной жизни монастыря. Послушница, прислуживавшая матушке, молодая очень красивая девушка в темном платье и белоснежном фартуке с накрахмаленными пышными оборками принесла поднос с чашками и роскошную большую коробку с шоколадными конфетами. Очевидно, к тем, кто, как Анна, жертвовал монастырю существенные суммы, тут явно было особое отношение.

— У меня к вам просьба… — осторожно начала Светлова.

— Да?

— Видите ли… Я бы хотела здесь немного пожить.

— То есть? Вы и так живете…

— Нет, в самом монастыре, — возразила Светлова, — на равном со всеми положении.

— Зачем это вам? — довольно строго спросила игуменья.

— Понимаете, поглядела я на здешнюю жизнь и вдруг преисполнилась, так сказать, завистью… Хочется тоже отрешиться хотя бы на время от мирской суеты, подумать о душе… Живут же у вас паломницы… И много! Можно и мне?

— Не скрывается ли за вашим желанием праздного и суетного любопытства?