Но что же делать? Так вот и будем сидеть, пока немецкие пушки не расщелкают все высадочные средства, и потом торжественно пойдем восвояси? От раздумий меня отвлекла команда: «Добровольцы, на правый борт!» Наконец-то! И я прямо выстрелил собой в ту сторону. Ага, мне к трапу, и я, расталкивая народ, ломанулся туда. Голос в мегафон скомандовал остальным расступиться и пропустить. Рядом с бортом плясал на волнах малый «охотник». Ага, тут и Анисимов. Он зычно скомандовал:

«Сейчас катер подойдет, прыгаем на палубу, там поймают!» – и дал отмашку на катер. «Охотник» подошел ближе к трапу, и я по команде прыгнул на палубу и чуть не упал, потому как палуба ушла из-под ног. Но меня подхватили и помогли устоять. Морячок с катера меня отодвинул, чтоб следующим не мешал, и я пошел за рубку, чтобы и народу не мешать, и иметь хоть какое-то прикрытие. От чего? От вражеского огня, ну и от брызг, и ветра тоже. В общем, от чего получится. Палуба «охотника» заполнилась народом, катерные пулеметчики, что были за рубкой, заворчали, чтоб десантники поаккуратнее были. Видимо, пихнули неудачно. Взревели моторы катера, и он рванул, разворачиваясь вправо.

Когда мы вывернули из-за корпуса «Аджаристана», то передо мной открылось поле будущего сражения. Гора Абрау, как темная туча нависающая над пляжем, несколько горящих домов на берегу и залитый прожектором озерейский пляж. А на берегу горят три костра, больших, частично в воде, частично на берегу, и трассы идут нам навстречу, другие трассы – над пляжем, и разрывы над ним же. Что-то свистнуло над головой. Рядом застучал ДШК, потом ударила кормовая пушка. Остро запахло сгоревшим порохом. Через несколько секунд – удар по корпусу, но не такой, как при выстреле своей пушки. В уши бил рев моторов, палуба дрожала под ногами, что-то снова просвистело над ухом, а по спине стукнуло, но я не обращал внимания. Вроде как тепла крови не чувствую, значит, чем-то вроде щепки задело, и нечистый с ним. Пулемет слева стучит, справа тоже не отстает. Э, а ребята даже раненые не уходят с поста, вон, справа у первого номера на голове повязка. Молодцы, ребята, так держать! Новый удар в корпус, но мы не останавливаемся: вперед, вперед!

К пороховой гари и выхлопу моторов добавился еще какой-то неприятный запах, похожий на кислоту. Это что же случилось – здешние аккумуляторы пробило? Если так, то как бы этой кислотой не окатило. Но деться отсюда некуда, палуба «охотника» вообще не танцевальный зал, а с десантом еще теснее. Тогда быстрее, пока не расплавился. Я снял предохранитель автомата. Полез было в гранатную сумку, чтоб ослабить усики кольца, но остановился: рано, а то еще вылетит кольцо при падении или само по себе от тряски.

В мегафон проорали: «Десант, прыгай за борт без сходни, ее разбило!»

Катер сбавил ход, по инерции проскользил вперед и уткнулся носом в берег. Толчок получился чувствительный. Не напружинился бы заранее, мог и грохнуться. Команда Анисимова: Вперед, за Родину, за Сталина!

Дали же родители голосок нашему взводному! Я заорал: «Полундра!», рванулся к борту, отпихнув второго номера, перебросил ногу через леер, перелез весь и, оттолкнувшись, прыгнул вперед. «Вот я и в «Хопре»!» – туды этот «Хопер» и рекламщиков, а также румын и немцев! Свалился я частично удачно. Правая нога упала на урез воды, и я тут же ощутил, что в сапоге мокро и прохладно. Ах ты, зараза южноозерейская и северноозерейская!

Ногу я отдернул, но встать не смог – воздух весь словно шелестел и булькал от пулеметного огня. Какой-то тип не жалел патронов и поливал широкой полосой, как из лейки. А где этот хмырь болотный сидит? Хрен поймешь, не видно, но, может, ударит трассирующими, так и увижу. Э, он не один, огонь явно перекрестный и прямо заталкивает в землю. Пули пока идут надо мной, потому как волнами гальку собрало в небольшой вал, оттого он меня и частично прикрывает.

Но то еще не всё – есть ли мины? Наступишь на такую – и поминай, что Андрюхой звали. Может, тут их еще нет, потому как если минировать эту гальку, то при штормах ее будет перелопачивать и двигать. Сейчас мина на нужном углублении, а после шторма ее уже галькой завалило. Но дальше пляжа должна быть обычная земля, а вот там и мина затаиться может.

Приподнял голову, поежился от близкого соседства пулеметной очереди с каской. Так, я где-то посреди пляжа, потому как мне кажется, что расстояние от обеих гор до меня одинаковое. Справа на пляж выдвинулось десантное судно, на котором еще длится пожар, своих на нем не видно. А вот и периодически вдоль пляжа видны вспышки выстрелов, то есть живые есть, и они стреляют. А что дальше делать? Лежать тут прекрасно во всех отношениях, ну, почти, кроме как чувствовать запах горелого дерева, резины и человеческой плоти с баржи, но сколько так можно? До утра. Когда видно станет.

Ага, а сейчас румыны минометами по пляжу пройдутся, и будет тут во блаженном успении вечный покой. Укрыться-то негде. И вышло, что накликал. К пулеметной и ружейной трескотне прибавились хлопки минных разрывов. Я их уже наслышался. Что же делать? Команды на атаку нет. Самому рвануться? Но куда – просто-таки прямо на ближайшую проволоку, как баран в новые ворота? Минные разрывы методично приближаются. А вот слева от меня лежит какая-то колода, явно морем выброшенная на берег. Я на четвереньках рванул за нее. Упал рядом, прикрывшись ею хоть с одной стороны от осколков, и в темпе стал врываться в гальку, хоть как-то пытаясь найти укрытие. Близкие разрывы, запах горелой взрывчатки и разрывы уходят влево от меня. Что-то сильно бьет в каску, аж втянул голову в плечи – в голове легкий звон. Трогаю рукой – в каску впилился осколок и торчит в ней, еще горячий, зараза! Пронесло!

Но что же дальше? А в небо глянул – уже светает. Справа внезапно послышалась стрельба, резко выбившаяся из общего фона. Работали сразу аж, наверное, с десяток пулеметов, да и пушки тоже. Голос у них звонкий, как будто кто-то роняет на землю металлические трубы, а они от удара об асфальт звенят. Потом оттуда же несется громкое «ура!» вперемешку с криками: «Полундра!». И клич нарастает и нарастает.

И мне хватит лежать, пора лететь по румынские души, сейчас кому-то из них белые носки испачкаю или кепи натяну на другое место! Резко вскочил и, сделав пару шагов, свалился и перекатился вправо. Из траншеи румыны постреливают, а правее на площадке пулемет на треноге. И никто в меня не попал, а сейчас я в домике, то есть за холмиком из гальки, и совсем хорошо, что во втором ряду проволоки большой разрыв. Спасибо комендорам, что туда снаряд уронили, только жаль, что для первого ряда не оставили, а сейчас надо раздеваться. Андрей Винников сейчас покажет вам цирк в одном мокром сапоге и без шинели, только бы не мина, только бы не противопехотная, и минометной тоже не надо, пусть моя удача, что есть на это время, на это уйдет, а дальше я дорвусь, если не подорвусь!

И я пополз поближе к этому проходу, отклоняясь вправо, а та стрельба все гремела, забивая остальное, и румыны передо мной потише стрелять начали, справедливо опасаясь, что громкое «ура» справа – это и по их души. Глядите, антонески поганые, в ту сторону, любой сюрприз требует отвлечения внимания.

Я кое-как освободился от шинели (а пола-то мокрая, и на спине прорехи, ибо все же зацепило меня осколками на катере, но до тела не дошло), снова надел снаряжение уже поверх ватника и снял с пояса противотанковую гранату. Сейчас будет ласковый привет! Лежа набросил на проволоку шинель, а потом вскочил и метнул тяжелую гранату в сторону пулемета, после чего свалился обратно. Когда килограмм тротила в гранате рвется, то получается громко, мои уши точно это ощутили. Затем я перескочил через покрытую шинелью проволоку и рванул к проходу во втором ряду, строча по траншее из автомата. А пулеметчики меня не ущучили, видно, еще головами трясли от «ворошиловского килограмма»!

Спрыгнул в траншею и встретил подымающегося со дна румына ударом приклада в лицо. Кости потомка даков громко хрустнули, румын простонал что-то вроде «дэу». А теперь еще разок по уже свалившемуся, чтобы не встал и не гулял больше! Запах после второго удара показал, что вставать уже не будет отныне и присно и до Страшного суда! Слева от меня румын нет, зато справа должен быть пулемет, и я рванул к нему по траншее, готовясь добавить туда лимонкой, если руманешты уже очухались. По дороге наткнулся на труп румына. Ага, это не горные стрелки, это обыкновенная пехота, раз уже у двух форма пехотная. Этого не я, этого явно артиллерия добила, потому как полголовы снести – это нужно немалый осколок или шашку. В пулеметное гнездо я ворвался готовый крушить всех, кто встретится – ан некого!

Вот пулемет на столе для кругового обстрела. Это когда посреди траншеи формируют такой останец в виде столовой горы, на которую ставят пулемет, после чего его можно крутить вкруговую, стреляя, куда надо. А расчета нету! Смылись, гады, с перепугу, а пулемет оставили! Ну, вот я и сейчас вам добавлю из него же. Пулемет, как оказалось, был не чешский, какие я уже видел, а «Браунинг» на станке. И откуда же это у них? Немцы, что ли, поделились трофеями? Я развернул пулемет и нажал на спусковой крючок, который здесь был снизу и даже без спусковой скобы, целясь куда-то повыше домов. Кто его знает, где там румыны, а где наши мирные жители, может, и товарищи мои там орудуют. Так что только так, для наведения паники. Пулемет мерно выстрелил с полсотни патронов и заткнулся. Лента вся, новую я не знаю, как вставлять. Значит, поигрался и хватит.

А в румынских окопах какой-то не такой запах – а вот чем это пахнет? Румынами, наверное.

Надо вперед, и я побежал по ходу сообщения к поселку. Да, в поселке уже гремела стрельба, значит, наши прорвались. Это хорошо, сейчас румынов из поселка вышибем, значит, плацдарм наш, дальше все посудины могут спокойно подходить к берегу и разгружаться. Огонь прямой наводкой уже не помешает, а с закрытых позиций – ну, и до них доберемся!

В ходу сообщения мне румыны не встретились, только их брошенные вещички пару раз под ногами попадались, раз противогазная сумка, а раз – каска, на которую я неудачно наступил, не упав только потому, что бровка хода помешала. Покрыл румын во всю мощь морского загиба и двинул дальше.