– Ты говорил, что родных твоих убил ветер. Ты говорил…

– Я знаю, что я говорил, я был там, когда говорил это. Леопард сказал, что как-нибудь он подстроит так, что вы вдвоем найдете пацана. Скажи ему, что ты решил не искать.

– И потом?

– Я все сделаю, чтоб он понял, – произнес Кава.

– В твоем обличье нет будущего.

– Что?

– Кто-то сказал мне на днях, – сказал я.

– Кто? Никто не проходил в этом месте. Ты так же сходишь с ума, как и эта сука. Видел я тебя на крыше той хижины, стоишь, воздух обнимаешь и играешь с ним, как с ребенком. Она заразила это место. Что тебе известно об этом пацане? Что он удрал, потому что он неблагодарный? Она называла его вором? Может, убийцей?

Он встал и смотрел на меня.

– Называла, значит? Место-то для твоих собственных мыслей оставила, или там у тебя одни ее? Ты скоро и сам заговоришь, как она. Пацан побег совершил, – заявил он.

– Ни в одной из известных мне тюрем нет всего двух стен.

– Чего ж он тогда сбежал?

– Он думает, что родители каждую ночь оплакивают его. Что он не минги.

– И кто говорит, что он врет? Сангома? Какое у нее есть доказательство? Ни один из здешних детей еще не вырос настолько, чтобы понимать как-то по-другому. Сангома прожила на деревьях десять лет, так где же дети, что повзрослели? Теперь ты и это животное отправляетесь охотиться за одним таким и вернете его. Что ты сделаешь, когда он скажет: нет, не пойду я обратно с вами?

– Теперь я тебя слышу. По-твоему, и Леопард для нее тоже дурак.

– Леопард совсем не дурак. Его-то я понимаю. Ему все равно. Она говорит: ступай на восток – и он идет на восток, покуда там есть рыба и бородавочники жирные. В душе же своей ему на все плевать…

– Не то что в твоей – яростью так и пышет.

– Вы двое трахались в лесу, – выпалил он.

Я глянул на него.

– Он сказал мне, что учил тебя из лука стрелять. Зверь долбаный, он меня сказками кормил.