— Мэжнэ сказать, пар-рнишка, что я бер-ру то, что плохо лежит.

Я улыбнулся и погладил ее по тому же плечу.

— Хочешь сказать, что, кроме той встречи в баре два месяца назад, больше с Линдой Мартин и Бетти Шорт не встречалась?

— Да. Именно об этом я вам и говорю.

— Тогда почему так быстро смылась вчера?

Мадлен закатила глаза и вновь завела:

— Пар-рнишка, но я прервал ее:

— Хорош вилять, говори как есть.

Оторва выпалила:

— Мистер, мой отец — Эммет Спрейг. Тот самый Эммет Спрейг. Он отстроил половину Голливуда и Лонг-Бич. А другую половину купил. Ему не нужна излишняя реклама. И он не будет в восторге от газетных заголовков типа «Дочь магната, дающая показания по делу Черной Орхидеи, встречалась с погибшей в ночном клубе для лесбиянок». Теперь представляете картину?

— В цвете, — ответил я и погладил ее по плечу.

Она отодвинулась и вздохнула:

— И что, теперь мое имя появится во всех этих полицейских досье, и его увидят эти противные копы вместе с вонючими писаками из бульварных изданий?

— Может быть, увидят, а может быть, не увидят.

— Что я должна сделать, чтобы его не увидели?

— Кое в чем меня убедить.

— Например?

— Например, для начала рассказать мне о своих впечатлениях от Бетти и Линды. Ты — умная детка, опиши их.

Мадлен провела рукой по рулю, затем по блестящей приборной панели из дуба.

— Ну, они не были близкими подругами и просто приходили в этот бар, чтобы поесть и выпить на халяву.