– Ожидание.

Ожидание!.. О подвигах мужества, совершенных космонавтами, написано (и, конечно, справедливо написано) очень много. Давайте подумаем о другом, пожалуй, не менее трудном подвиге – подвиге ожидания.

Представьте себе: молодой, любящий летать, полный сил летчик поступает… нет, не поступает (тут это слово в наше время уже почти никогда не подходит) – прорывается в отряд космонавтов. Проходит цикл общих тренировок – барокамеры, центрифуги, парашютные прыжки. Изучает ракеты и космические корабли, знакомится с теорией космических полетов… Все это поначалу для него ново, интересно. И хотя наш будущий космонавт – представитель летной профессии, одной из самых активных на свете – вскоре начинает замечать, что во всех своих тренировках он скорее объект, чем субъект происходящего, что какая-либо отдача у него еще только впереди, тем не менее ради того, чтобы лететь в космос, он готов и не на такое…

Но вот кончается этот цикл. И космонавт начинает ждать… Ждать не дни и месяцы – годы! Например, Ю. Артюхин, придя в Центр подготовки космонавтов в 1963 году, полетел в космос в 1974-м – через одиннадцать с лишним лет. Еще больше – ровно двенадцать лет – провел, ожидая своего полета, А. Губарев. А космонавт В. Жолобов – так все тринадцать. Да и у других – в этом смысле более удачливых – их коллег сроки ожидания оказались не намного меньшими… Почему так получилось? Наверное, назвать какую-то одну-единственную, все объясняющую причину тут вряд ли удастся. В печати указывалось на то, что с каждым следующим пуском – в ногу с усложнением космической техники – экипажам приходилось делать все более долгую и трудную подготовительную работу.

Но, конечно, не в одном этом обстоятельстве дело. Возьмем для примера ту же авиацию: современный боевой или гражданский самолет – машина такого же порядка сложности, что и космический корабль, и уж во всяком случае знаний и навыков (пусть иного профиля) требует от своего экипажа никак не меньше. Но при всем том путь от поступления юноши в летное училище до самостоятельных полетов молодого летчика, скажем, на сверхзвуковом реактивном самолете – днем, ночью, в простых и сложных метеорологических условиях – на двузначное число лет не растягивается…

Наверное, все-таки выпавшая на долю космонавтов необходимость ожидания вызывается тем, что пуски космических кораблей – дело пока еще далеко не ежедневное: чересчур накладно это было бы, а главное, никакой необходимостью не вызвано. Да и спланировать все пуски – сколько их там будет – на годы вперед практически невозможно. А кадры должны быть в любом случае наготове. Пусть уж, в крайнем случае, лучше космонавт подождет своего корабля, чем, наоборот, корабль – космонавта.

С точки зрения интересов дела положение вещей, таким образом, довольно ясно: все идет правильно. Но это – с точки зрения интересов дела. А давайте поставим себя на место человека – молодого, полного сил, владеющего такой профессией, как летная, и вынужденного прожить, скажем, одиннадцать лет своей жизни (да еще каких лет: от тридцатидвухлетнего до сорокатрехлетнего возраста!) если не совсем в пассивном ожидании, то уж во всяком случае никак не на активном деле, а лишь в процессе подготовки к этому делу! Поставим себя мысленно на место такого человека и попробуем представить себе, каково ему!

Космонавтам-инженерам, пришедшим из конструкторского бюро, пожалуй, несколько легче. Но тоже, я думаю, ненамного. Ведь от своего основного, творческого дела – непосредственного, в полную силу участия в создании новой космической техники – они на время, пока проходят подготовку к полету в Центре, так или иначе тоже отрываются…

Те же или, во всяком случае, аналогичные (с учетом различия во всем жизненном устройстве) обстоятельства беспокоили и беспокоят, судя по сообщениям печати США, и американских космонавтов, сознающих «ограниченность шансов для каждого из них выйти в большой космос» в ближайшие годы.

Многие из них ушли из космонавтики и занялись совсем другими делами. Алан Шепард стал бизнесменом, Уолтер Ширра занялся организацией эстрадных представлений на телевидении, Чарльз Конрад преуспел, пожалуй, больше всех – занял пост вице-президента известной авиационной фирмы «Макдонелл-Дуглас». Разошлись кто куда и многие другие. Ждать своего «следующего шанса» они не захотели.

Нет, непростая, очень непростая эта космическая (или, если хотите, околокосмическая) проблема – поддержание в людях, вынужденно тратящих лучшие годы своей жизни на ожидание, должной бодрости душевной и оптимистического восприятия всей окружающей их действительности. Поддержание того, что называется психологическим тонусом человека.

И когда смотришь на космонавта в предстартовые недели и дни, видишь его бодрым, собранным, подтянутым, не проявляющим ни малейших признаков моральной вымотанности, как говорится, по всем статьям готовым к бою, – всегда думаешь не только о трудной и небезопасной работе, которая ему предстоит, но и о том психологически очень нелегком испытании – испытании ожиданием, – которое осталось у него за плечами. И каждый раз хочется сказать: «Молодец! Уже сейчас, еще не поднявшись в лифте ферм обслуживания к входному люку ожидающего тебя космического корабля, еще не став после короткого сообщения по радио сразу известным миру, уже сейчас ты – молодец!»

Что же помогает будущим космонавтам не терять бодрости духа в долгие годы ожидания? Что вообще создает ту здоровую, оптимистическую атмосферу, которая господствует и в космических конструкторских бюро, и в Центре подготовки космонавтов, и на космодроме?

Конечно, многое: и сознание общественной значимости дела, которым они занимаются, и очевидная престижность этого дела в глазах большинства современников, и непрерывное проникновение в новые, интересные научно-технические проблемы, и столь же непрерывное общение с интересными, значительными, крупными как по профессиональному, так и по нравственному счету личностями, и работа – текущая, достаточно напряженная, которой исправно (и, я думаю, намеренно) нагружаются все участники предстоящих – в близком ли, в отдаленном ли будущем – полетов. Так что, как ни характеризовать годы, проведенные космонавтами перед стартом, просто тоскливыми их не назовешь никак.

Но из многих примет, обязательных для морально здорового коллектива (как, впрочем, и для нормальной здоровой личности), хочется назвать одну, в полной мере присущую и нашим космонавтам, и инженерам космических «фирм», и персоналу космодрома, – развитое чувство юмора.

Свидетельств тому – бесчисленное множество.

Вспомним хотя бы авторитетное заключение психолога Ф.Д. Горбова перед стартом первого «Востока»: «Старший лейтенант Гагарин сохраняет присущее ему чувство юмора. Охотно шутит, а также воспринимает шутки окружающих…»

В таком же духе и дальше.

…Беляев после полета на встрече с коллективом одного из космических КБ отвечает на вопрос о том, как он оценивает специально сделанную для экипажа «Восхода-2» обувь: «Очень хорошая обувь! Оказалась как нельзя более кстати. Мы ее сразу после выхода на орбиту сняли и складывали в нее отснятые кассеты».

…Леонова просят высказать свое мнение о том, абсолютно ли исключена в космическом полете опасность столкновения с другими спутниками. Отвечает: «Опасность столкновения не может быть абсолютно исключена, если в космическом пространстве в данный момент находится более одного спутника».