— Но она жива, Келли.

Эта простая правда, и она до нее доходит. Глаза Келли распахиваются.

— Какой же ты у нас невероятный оптимист! — говорит она с улыбкой.

Я по голосу понимаю, что она нервничает.

Мы слышим шаги на лестнице. В гостиную входит Мэрилин. Похоже, она использовала время, проведенное на втором этаже, чтобы собраться с мыслями. Она выглядит задумчивой, осторожной. Возможно, даже немного заинтригованной.

Я сначала дивлюсь той скорости, с какой она взяла себя в руки, потом вспоминаю, чья она дочь.

— Могу я вам что-нибудь предложить? Кофе, воду?

— Кофе сгодится, — отвечаю я.

— А мне воды, — говорит Келли. — В данный момент мне добавочных стимуляторов в организме не требуется.

Мэрилин слегка улыбается:

— Одну секунду.

Она идет на кухню и возвращается с подносом. Ставит передо мной кофе и показывает на сливки и сахар. Протягивает Келли воду и берет чашку кофе для себя. Садится на диван, подбирает ноги, держа чашку в обеих руках, разглядывает Келли.

Теперь, когда прошел начальный шок, я ясно вижу ее интеллект. По глазам. И силу. Не ту силу, что у Келли, не такую жесткую. Совмещение Элайны и Келли. Стальная мама.

— Значит, вы моя мать, — говорит она прямо, не тратя времени на обходные маневры. Очень в стиле Келли.

— Нет.

Мэрилин хмурится:

— Но… как я поняла, вы сказали…

Келли поднимает руку:

— Твоя мать — та женщина, которая тебя вырастила. Я же та, которая от тебя отказалась.

Я морщусь, расслышав боль и презрение к самой себе в ее голосе. Тут удачно выступает Мэрилин: