– Ну как, – опешила Юлька. – Вы с дедом друг в друга влюбились, поженились, и…

Она испуганно замолчала, сбитая с толку горьким смехом Марии.

– Не, ну конечно, обезьянка…

– Я была его подопытным кроликом, Жюли, – перебила бабушка. – Его кандидатской. Ступенькой в блестящей карьере. Или ты думаешь, что он женился и привез меня сюда из вожделения? Ты же большая девочка… А начальство? Снизошло к его страсти? Поверило в большую любовь? У меня ведь даже документов не было!

– Я думала, ты была коммунисткой, поэтому…

– Ой, Жюли, – скривилась бабушка. – Гевара к тому времени расплевался с Союзом в пух и прах, он же с идеями носился, а тут наткнулся на тех же буржуа, только соус другой. Да если бы и нет – кого волнуют политические взгляды кухарки?

Мария замолчала, глядя в пустоту.

– Так что дедушка? – подтолкнула ее Юлька.

– Он сразу заподозрил приворот. Понимаешь, профессиональная деформация. Да и неестественно это было для него – мечтать о беременной перезрелой девице с кухни. По мне уже заметно было… Думаю, какое-то время он проверял, убеждался, что на него и в самом деле влияют извне. А потом стал хитростью выманивать у меня имя колдуна, поначалу он считал, что я действую с чьей-то помощью. А я хитрила и юлила… Но дала ему понять, что и сама неплохо колдую, – Мария ухмыльнулась, пыхнула трубкой. – Конечно, он хотел бы выяснить все на месте, а не тащить меня в Москву. Но, сама понимаешь, мне-то нужно было уехать…

– Я думала, он был влюблен, – тихо сказала Юлька.

– Я три месяца просидела в каком-то госпитале под Москвой, – тяжело проговорила Мария. – Я была беременна и всю жизнь провела на солнце, а меня заперли в пропахшей лекарствами комнатушке. Твоя мама там родилась… Я рассказала им все, что знала о колдовстве и приворотах, а знала я немало, папа много общался с колдунами.

– Твой папа? Священник?!

– Обрати в христианство одного колдуна и считай, вся деревня спаслась для вечной жизни, – пожала плечами Мария. – От него я знала много, он любил поговорить о вреде суеверий – с подробностями и примерами. Так что я болтала и болтала. И часами сидела над Андреем, пока с него снимали ЭЭГ и прочие кардиограммы… Поначалу они были довольны, но им хотелось знать, как именно я его приворожила… Я не могла соврать, у них были способы проверить. Но рассказать о предмете… – она покачала головой, усмехнулась. – Знаешь, Жюли, думаю, таких предметов не один на свете и не два. И кто-то там, – она дернула подбородком вверх, – конечно, о них знает. Я думаю, они просто перестарались с секретностью, и… хм… правое полушарие не знало того, о чем было известно левому.

– Так ты им не рассказала?

– Почему же, рассказала, – сухо ответила Мария. – У них были способы…

Юлька тихо ахнула и прикрыла рот ладонью.

– Так дедушкина кандидатская…

– Гроша ломаного не стоит! – злорадно откликнулась бабушка. – Я им все рассказала, все, что знала от бабки Фатин, слово в слово. Слово в слово. На сленге, принятом в эфиопском публичном доме. И объяснила, что не знаю, как это перевести.

Мария закатилась полусумасшедшим смехом.

– И ты после всего этого прожила с ним столько лет?! – с ужасом воскликнула Юлька. – Как?!