– Ну, кровь нас не волнует. Вы потеряли рассудок, Халид. Что эта женщина даст Аль-Захану?
– Очень много. Она сильна и умеет прощать; понимает слабости людей, но не судит их. И я не знаю никого, кто работал бы так много.
– Халид, я устал от вашего постоянного отлынивания от обязанностей. Я сам выберу вам невесту.
– Я уже выбрал.
– Тогда вы потеряете право на трон, и оно перейдет к Хусейну.
Халид смотрел на отца, видел его дьявольскую улыбку и ненавидел сейчас того человека, который превратит в явь самый ужасный страх Хусейна. Это была не просто угроза – король позвал визиря.
– Через два заката состоится королевская свадьба. Позовите принца Хусейна…
– Я женюсь. Пришлите во дворец ювелира и мистика, и скажите, что для принца Халида была выбрана невеста.
Он смотрел, как отдаются приказы, открываются двери дворца, слышал приветственные крики толпы и объявление о том, что скоро состоится свадьба. Все. Но не совсем. Он снова смотрел на отца, который уже приготовился праздновать победу. Халид обратился к нему глубоким и убедительным голосом:
– Самым печальным днем в жизни моей матери был день, когда ее выбрали вы.
– Я сделал ее королевой.
– Но рядом с вами она никогда себя ею не чувствовала.
Он был спокоен и сдержан, как и подобает, когда обращаешься к королю. Но в этот раз он не стал поддерживать огонь. Он подлил туда масла.
Тетя Кармель и мама сидели на крыльце, когда Обри вернулась из Аль-Захана. Она выдавила из себя улыбку, и они сделали вид, что не заметили ее покрасневших опухших глаз.
– Харрис уже, наверное, проснулся.
Обри поправила ее:
– Ааяз. Отныне и навсегда называйте его Ааяз. Харрис – его второе имя.
Он не проснулся, но Обри все равно подхватила его и заплакала яростными слезами, быстро сменившимися на грустные. Она знала правду, пусть даже Халид ее не знал.
– Папочка любит тебя. Очень сильно. Но не в его силах изменить ситуацию. Однажды я расскажу тебе, как сложно это было для него, как сильно ему тебя не хватало…
Держа в руках малыша, она зашла в гостиную, где по телевизору как раз показывали розовый дворец, появление ювелира и мистика. Ее тошнило смотреть на этот древний ритуал и слушать, как воодушевленный журналист рассказывает о том, что остался всего один закат до свадьбы, или Аль-Захан больше не будет существовать. На экране даже показывали маленькие часы, ведущие обратный отсчет. Двадцать часов. Обри ничего не могла сделать, кроме как продолжать жить и обеспечивать их красивого сына. И хотя ей хотелось лежать на кровати и рыдать, она надела серебристый купальник, нанесла макияж и поцеловала Ааяза. Но малыш капризничал.