– Это-то и смешно. – Правда, не слишком. Обри снова стала серьезной. – Я буду жить здесь и у нашего сына не будет никакого статуса?

– Кому он нужен? Для него лучше избавиться от веса короны. Он получит образование, будет расти в хороших условиях…

– Как безотцовщина. Я выросла без отца и имею право говорить это слово. Нет. Должно быть другое решение.

– Это не переговоры.

– Тогда разговор закончен.

Ее это не устраивало, и Халиду пришлось выложить все карты на стол.

– Я поговорю с королем. – И предстанет перед старейшинами с их осуждением, и перед жаждущей покопаться в грязном белье прессой. Но ей он об этом грузе говорить не станет. – Ты можешь жить в Америке, где я буду тебя навещать.

– А наш сын?

– Если ты будешь жить за границей, для моей жены это не будет настолько сильным проявлением неуважения к ней. – Он цеплялся за каждую возможность устроить для Обри более хорошую жизнь, чем устроил отец для его матери.

– Ты будешь женат?

– Конечно.

– А у меня будет муж?

– Нет.

– Тогда разговор точно закончен.

Больше всего она боялась его ярости, боялась, что он заберет у нее сына. Но безразличие? Этого она не предвидела. Ее прекрасный мальчик, их сын ничего не значил для него. Как и она сама.

– Ты снова и снова причиняешь мне боль.

– Я бы никогда этого не сделал.

– Снова, снова и снова. Каждый раз, когда ты говоришь мне, что я не подхожу, каждый раз, когда говоришь, что мы не сможем быть вместе. Больше я этого слышать не хочу. – Обри собрала все свои силы и посмотрела прямо на него. – Ты мне не нужен, Халид. У меня не было отца, и я как-то выжила.

– С…

Он хотел сказать, что с трудом, хотел напомнить, чем она занимается, но посмотрел на нее, гордую и сильную… нет, с трудом – было не то слово. Сложно принять, что Обри с сыном проживут без него. И вполне успешно.