Рашид на ходу сворачивает подобие сигаретки.

Он извлекает из широкого кармана шаровар вяжущий орех и листок бетелевого перца, чуть смазанный растворенной известью. Листок этот он осторожно сворачивает в рожок, насыпая туда немного разных толченых пряностей, уже заготовленных в виде порошка. Всю смесь кладет в рот, под язык.

Глаза его вскоре начинают блестеть, на душе становится веселее, усталость исчезает.

Бетель — единственный пункт разногласия Рашида с мирзой Низамом: именно он приказал в прошлом году засыпать небольшие канавки, заполненные водою, между которыми красовалось, обвивая жерди, магическое растение с блестящими листьями… Рашид посадил его для общего пользования.

Теперь бетель можно достать с трудом, издалека… Свою порцию Рашид получил от прибывшего в Кон-и- Гут гонца в качестве подарка. Надо с ней кончить под вечер, — да сохранит аллах в чистоте наши помыслы!

Мирза Низам получит свою часть снадобья, приготовленную для него особо тщательно и уложенную в маленькую обожженную жемчужину.

Старик не откажется! Он любит эту штуку не меньше Рашида. Особенно после доброй чашки пальмового вина!

Рашид идет к пальмам. Там разостланы ковры, на которых усядутся в круг все обитатели Кон-и-Гута, чтобы поздравить после состязания счастливца-победителя. Скоро сюда принесут глиняные кувшины, в которых аи- но под палящими лучами холодно, как лед.

Насчет приготовления вина Рашид — непревзойденный никем знаток, не исключая самого мирзу Низама

Ежегодно в ноябре месяце он выполняет одну из своих обязанностей особенно охотно.

Заключается она в следующем.

Рашиду перевязывают на высоте щиколоток ноги крепко-накрепко, ставят его к дереву и свободно охватывают последнее и его туловище крепким ремнем, Рашид упирается с помощью ремня в ствол, поднимает ноги, обхватывает подошвами пальму, наподобие обезьяны, и затем, пользуясь этой точкой опоры, поднимает вверх ремень, снова упирается с помощью его в дерево и ползет таким образом до верхушки. Здесь он сильно нажимает основание оси цветка, чтобы задержать его развитие, мнет листья его пальцами и для более удобного вытекания сока, обрезывает концы второстепенных осей, в которые эти цветки кажутся точно вкрапленными.

Когда покажется к началу девятых суток сок, Рашид вводит черешок цветка в глиняный сосуд, куда и стекает жидкость в течение трех-четырех месяцев, наполняя ежедневно по кувшину.

Рашид твердо уверен, что с дерева мужского пола получается только третья часть соков, которые дает дерево женского пола.

С прошлого ноября ему в работе помогает Аль-Наи. Ее дело заключается в том, что она прибавляет в полученную жидкость извести и затем кипятит ее до густоты сиропа, после чего выливает смесь в маленькие корзинки, сделанные из листьев пальмы. Охлаждаясь, сироп кристаллизуется частями и превращается в сахар темно-бурого цвета. Тут Рашид снова выступает на сцену. С засученными рукавами, с сосредоточенным видом он проводит все время у чанов с сахаром, подвергнутых брожению. Перегонку он также знает в совершенстве. И ему трудно сказать, кто его научил этому искусству.

— A-о! Иду, отец мой! — кричит Рашид, сложив ладони рук в виде рупора, увидев вдали мирзу Низама, зовущего его.

Не зовет ли его старец, чтобы открыть тайны, оставшиеся еще неоткрытыми? Вчера он обещал сделать это.

Рашид ускоряет шаги.

— Привет тебе, высокочтимый!

— Привет тебе, сын мой…