— Трехбалльная волновая дисперсия вдоль двух направлений прорыва. Типичный ход для нашего доброго друга капитана Фобора. В точности то же, что он сделал на Тулле!

Родос недоуменно смотрел некоторое время на поверхность стола, пытаясь разглядеть там указанную схему действий.

— Я вижу… — пробормотал он.

Ничего он не видел. И Петрок это знал. Родосу предстоял еще очень долгий, нелегкий путь, прежде чем он овладеет техникой удержания в памяти и сопоставления гигантских массивов информации, чтобы так же, как этот гений тактики уметь с одного взгляда постигать все нюансы боевых построений.

Однако настоящей причиной того, что Петрок позволил себе улыбку, было вовсе не то, что он распознал излюбленную тактику Фобора. Все было намного проще. Этот стол напомнил ему об учебной тактической доске, на которой когда-то давно он изучал премудрости военного дела у своего старого доброго учителя Нестора. Это была причуда, конечно, но ему было приятно себя ей потешить. Ведь была же у него душа, как он любил себе иногда напоминать!

— Что это здесь? — спросил он, постукивая кончиками пальцев по одному из участков стола.

— Три батальона из полка «Леопардов». Находятся в резерве…

Голос генерал-майора прозвучал глухо и испуганно.

— Почему?

— В-ваш доблестный капитан пожелал их… отвести. Он был весьма настойчив. Он не хотел, чтобы они… ээ…

— Спутали ему карты, — ехидно подсказал из-за спины донорианский офицер, кто явно наслаждался неловкостью положения, в котором оказались представители «Леопардов».

Петрок снова улыбнулся. Он просто представил себе, как бушевал здесь Фобор, обвиняя офицеров Имперской Гвардии в слабости, трусости, некомпетентности и всех прочих грехах, какие только бывают под звездами. Они сорвали план освобождения, и Фобор заставит их теперь попотеть, а позднее, когда придет время изощренного наказания, и пожалеть о своем поведении. Не удивительно, что весь лагерь был в страхе.

В рядах офицеров послышался какой-то ропот, и Петрок, все еще внимательно глядя на стол, нахмурился.

— Тихо! — прорычал Родос, заметив недовольные складки на лбу библиария.

В палатке вновь воцарилась тишина. Даже слуги прекратили свою грызню и ворчание.

Петрок оперся руками о край стола и, склонившись над ним, задумчиво глядел вниз, более уже не оценивая тактику, за анализ которой отвечали передние доли его мозга. Теперь же, напрягая ум, он задействовал более темные, более глубокие слои своего сознания. Он использовал дарованные ему способности, чтобы увидеть то, что скрывалось за текущим положением вещей: разобрать все «в случае» и «если», внутренне ощутить будущее развитие битвы.

В палатке вдруг повеяло холодом. Стеклянная поверхность стола вокруг рук Петрока покрылась инеем. Одному из младших офицеров Гвардии стало дурно: стоящие вокруг засуетились и вывели его из шатра. Слуги библиария вновь принялись что-то бормотать и лаяться, пока Родос одним своим взглядом их всех не успокоил.

Петрок же, между тем, не обращал на них никакого внимания. Его разум был прикован к образам прошлого, настоящего и будущего. Своим внутренним взором он заглянул по ту сторону реальности, наблюдая, каким образом перемещаются и накладываются друг на друга разные представляемые им структуры.

Все это выглядело… совершенным. Замысел Фобора идеально подходил к данному случаю. План продвижения авангардных отрядов и линии подхода подкреплений были разработаны безупречно. Эйдон-сити должен быть взят в течение четырех часов, причем с минимальными для них потерями. Его доклад мало бы чем помог Фобору, разве только укрепил в нем уверенность.

Если бы не одно «но». Что-то очень незначительное и неправильное. Что-то раздражающее и требующее к себе внимания. Как крошечная песчинка, попавшая в раструб стальной перчатки терминатора и ни на миг не дающая ему покоя.