«Это тебе за Рафона!»
Одна сбереженная граната обрушила за Приадом транспортные ворота, и десантники двинулись в открытую пустыню, подальше от Розетты Превосходной, тогда как наступление сил Хаоса мгновенно остановилось. Ничем не замутненный свет полуденных солнц будто выжег ландшафт, сделав его абсолютно белым, без единой тени, будто не было больше линии горизонта между выбеленной землей и обесцвеченными небесами.
Десантно-штурмовой корабль, припорошенный солью и дрожащий в мареве раскаленного воздуха, ожидал их в одном из узких арройо. Его напоминающий свесившийся язык трап уходил концом в мягкую, невесомую пыль. Когда воины уже поднимались на борт, несколько болтерных снарядов провыли совсем недалеко. Темные Клыки бросились за ними в погоню! Тут Мемнес и Приад, замыкавшие отход, развернулись и в последний раз вступили в бой, уничтожая ненавистного противника, окончательно утверждая одержанную победу.
IV
Из космоса поверхность Розетты выглядела твердой и белой, как свод голого мертвого черепа, на котором, правда, имелось несколько резко очерченных отметин. Корабль уже шел по околоземной орбите, когда на глубине девятисот метров сдетонировали погруженные в нефтяные слои заряды. Отсюда, сверху, разглядеть что либо было невозможно. Спустя почти час поверхность в этом месте планеты потемнела и вздулась, как набрякшая от воды гнилая древесина, после чего эта гниль медленно расползлась на три тысячи километров вокруг нефтедобывающей станции. Огонь быстро охватил все нефтеносные слои под корой планеты и, вызвав повсеместное разрушение магматических пород, на следующий день буквально выжег Розетту.
Сидя в полутемном отсеке боевого корабля и наблюдая, как в зависимости от порывов корпуса перекатываются по металлическому полу снятые шлемы, оставшиеся в живых воины отделения «Дамокл» хранили молчание. Они были вымотаны и опустошены. Они пребывали в скорби. Теперь и только теперь они могли позволить себе такие мысли. С одной стороны, они потерпели поражение, но… все же они победили! Они одержали победу, истинную победу, хотя и совсем не такую, за которой их сюда послали и какую они сами предполагали здесь добыть.
Мемнес достал свою флягу. Это был медный цилиндрический, стянутый серыми полосками цинка сосуд. Десантник вытащил ее из футляра, прикрепленного к набедренному щитку его доспеха.
Это был обряд причащения водой, и никто из воинов не сводил глаз с фляги. Шесть закованных в доспехи фигур — то, что осталось от штурмового отряда, — смотрели, как Приад принял от него флягу. Он, конечно, хотел прохладной, утоляющей жажду воды, но знал, что именно эту воду нужно выпить первой. Глоток соленой воды с Итаки! Он выпил его залпом. Вода была едкой, теплой, горькой.
Он поднял взгляд на своих товарищей, и те в знак одобрения похлопали по набедренным щиткам своих доспехов.
Церемония завершилась, но горечь осталась.
То ли горечь родной воды, то ли горечь потери — Приад и сам, похоже, этого не знал.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БЕЛЫЙ ЖАР
Миссия на Эйдоне
I
Зеленые скалы, янтарное небо, белый жар… Все это открылось в ослепительном, сияющем блеске лучей, которые ворвались через узкий проем, становящийся все шире, по мере того как, визжа гидравликой, опускался на землю посадочный трап.
Конец бронированной аппарели с хрустом погрузился в мелкие кристаллы слюдяной крошки, толстым слоем покрывавшей площадку посадочного круга. Жирно смазанные поршни громко зашипели, провозгласив об остановке механизма. Густой пар рассеялся, и вот он — Эйдон! Драгоценный, древний мир, до сего дня сохранивший свою дикую, первозданную красоту.
Так думал Петрок, библиарий ордена, когда спускался по трапу своего только что приземлившегося шаттла и озирал величественную картину открывшейся ему природы. На нем было боевое снаряжение; он был чисто выбрит; голова оставалась не покрыта. Черные локоны были туго стянуты в пучок на впадине под затылком. Его, высокая как башня, и плечистая фигура выделялась даже среди космодесантников. Серая броня силовых доспехов была окрашена в белые и красные тона по краям.
Но черствым и бездушным он не был. Мир поражал своей красотой, и он не мог это не почувствовать. Скалы, столь характерные для местного ландшафта, подступали к выжженному посадочному кругу со всех сторон и, благодаря своему пронзительному зеленому цвету, а также потому, что наполовину состояли из кристаллов, сияли, как изумруды, в чистом, теплом воздухе планеты. Далеко, на линии горизонта, изрезанные кратеры выбрасывали вверх белые языки пламени. Горение фосфора, которое шло глубоко под землей, и пламя которого вырывалось из многочисленных расщелин и скважин, обеспечивало энергией литейные цеха и кузницы славного города Эйдон-сити.
Это и был белый жар, огонь которого поддерживал работу плавильных заводов и фабрик, во славу Императора ни на минуту не прекращавших своего производства.