– Она могла говорить еще об одном человеке, – наконец ответил Элайджа.

– Элайджа… – Насколько Сигна помнила, в голосе Байрона впервые прозвучали предостерегающие нотки, пока он не отрываясь смотрел на брата.

– Все в порядке, Байрон. Хоть и не уверен, ангел она или сам дьявол, но я едва ли могу сосчитать, сколько раз эта девушка спасала моих детей. Кроме того, если она говорит правду, не похоже, что он до сих пор не знает.

– Знает что? – Сигна прижала пальцы к вискам. Казалась, что голова вот-вот взорвется, если она сейчас же не получит ответы. К счастью, братья Хоторны сжалились над ней.

– Марджори оставалась в Торн-Гров не из-за любви ко мне. – Хотя они находились одни в столовой, Элайджа говорил так тихо, что Сигне пришлось напрягать слух. – А ради своего ребенка.

Детали сложились воедино.

В глазах общества моя репутация рухнула. Марджори предупреждала Сигну быть осторожной с мужчинами. Она родила ребенка вне брака, и общество отвернулось от нее.

Блайт была почти копией Лилиан. Одинаковые выгоревшие на солнце волосы и деликатные черты лица. Но при обоих светловолосых родителях огненно-рыжие волосы Перси и его веснушчатая кожа всегда выбивались из общей картины. И как она раньше этого не заметила?

– Перси ваш с Марджори сын, – заключила Сигна, обхватив голову руками, – так ведь?

Элайджа не колебался.

– Мы держали это в секрете ради благополучия Марджори и Перси. Я только что обручился, когда она сама узнала, и понятия не имел, что она беременна, пока однажды Марджори не появилась на пороге с ребенком на руках. Семья отреклась от нее, и женщина осталась ни с чем. Ни денег, ни перспектив и никого, кто бы дважды взглянул на нее, узнав о внебрачном ребенке. Поэтому она попросила меня и Лилиан вырастить Перси как нашего сына, и я согласился. Разумеется, я согласился. Он мой сын, и я хотел, чтобы его ждал весь мир, а не жизнь на улице.

– И Лилиан это устроило?

– Лилиан всегда относилась к Перси как к собственному сыну и никак иначе, – заявил Байрон с поразительной убежденностью.

Элайджа кивнул.

– Мы безуспешно пытались завести ребенка уже некоторое время, и хотя я бы никогда не хотел пережить все заново и объяснять молодой жене, что у меня есть ребенок, о котором я и не подозревал, думаю, она видела в Перси божий дар. Она полюбила мальчика в ту же секунду, как только увидела.

Сигне показалось, словно он швырнул в нее совершенно новой деталью головоломки, и снова потерла виски, перебирая кусочки.

– А что насчет Марджори? – спросила она. – Она осталась довольна?

– Да, насколько это возможно, полагаю. – Элайджа помешивал чай, предаваясь воспоминаниям. – Я дал ей достойную работу, дом и возможность видеть, как растет ее сын. Но Перси не должен был знать правду о своем происхождении. Я хотел много дать ему, чего он не смог бы получить, если бы открылось, что он незаконнорожденный. А о Марджори и Лилиан сплетничали бы на каждом шагу.

– Его осмеяли бы не больше, чем сейчас, – нахмурившись, прервал Байрон. – Ты выставляешь на посмешище его и все семейство Хоторнов, разрушая будущее сына.

Никогда Сигна не видела такого грозного взгляда, который Элайджа бросил на брата.