Элайджа стиснул зубы.

– Я также не допущу, чтобы кто-то навредил моим детям. Поэтому спрошу всего один раз. Байрон, ты помогал Марджори с отравлениями?

Сигна боялась моргнуть, чтобы не пропустить реакцию Байрона. Но то, как он втянул шею и нахмурил брови, могло свидетельствовать разве что об удивлении.

– Ты снова пил, – требовательно спросил он, – или сошел с ума? Что за бред ты несешь?

Элайджа поднес к губам чашку чая и с поразительным спокойствием наблюдал за братом сквозь клубящийся пар.

– Тебе известно, что случилось с моим сыном?

Байрон со звоном поставил чашку на блюдце, пролив на скатерть несколько капель.

– Элайджа, хватит шуток. Что с Перси?

Сигне хотелось, чтобы Байрон оказался виновен. Хотелось получить ответы или даже использовать новые способности, проникнуть в его дом и убедиться в причастности. Но его беспокойство казалось искренним. И хотя она почувствовала облегчение, но все же сжала зубы, разочаровавшись, что им снова не удалось ничего узнать.

Взгляд Элайджи стал суровым.

– Он заболел сразу после твоего ухода прошлой ночью. Мы застукали Марджори с ядом, и у меня есть причины полагать, что вы двое могли действовать сообща.

– Яд? – Словно собираясь встать, Байрон оттолкнулся от слова и схватил трость. Но в последний момент, похоже, передумал и снова уселся на стуле. Затем ответил ровным, холодным тоном. – У нас есть разногласия, Элайджа, но ради всего святого, зачем мне вредить кому-то из твоей семьи?

– Вероятно, потому, что у тебя для этого больше причин, чем я могу сосчитать, – начал Элайджа, загибая пальцы. – Не секрет, что ты хочешь заполучить клуб, но, возможно, здесь кроется нечто большее. Возможно, все дело в твоей любви к Лилиан. Ты мог убить ее, потому что был не в силах выносить наше счастье. Или хотел причинить мне ту же боль, которую чувствовал сам, когда она выбрала меня. Или, возможно…

– Хватит! – Байрон ухватился за край стола, отчего костяшки на пальцах побелели. Сигна вжалась в стул, желая просто исчезнуть. Никогда прежде она не участвовала в семейных ссорах и совершенно не знала, что делать.

– Тот факт, что ты даже предполагаешь… – Байрон замолчал и покачал головой. – Это правда, что я любил Лилиан и хочу управлять клубом. Но только потому, что ты уничтожаешь его, Элайджа. Тебе известно, что Перси приходил ко мне прошлым летом, умоляя поговорить с тобой? С твоей стороны глупо верить, что я мог бы навредить твоей семье. Я люблю этих детей, ты, старый дурак. – В его голосе не было такой страсти и рвения, как у Элайджи, но все же Сигна верила каждому его слову.

– Вряд ли я когда-либо женюсь и обзаведусь собственными детьми, – продолжал он. – Для меня Перси и Блайт словно родные. И если бы ты только раскрыл глаза, то увидел, как сильно мы сблизились с Перси. Когда ты отдалился от него, он доверился мне. Я хочу, чтобы он добился успеха. Хочу видеть его хозяином клуба, женатым и счастливым. И никогда бы не поднял на него руку.

– Но подняли руку на женщину. – Сигне захотелось ущипнуть себя за вырвавшиеся слова.

Байрон посмотрел на нее, словно только что заметил.

У Элайджи задрожал подбородок.

– Это ты ударил Марджори? – Сигна и не осознавала, что он заметил. – За что?