Глава XXVII. Грузинский фальшивомонетчик

Долгими вечерами в эмигрантских кафетериях при тусклом свете витают навязчивые мысли. Беженцы с поникшими головами, погружаются в свои размышления, созерцая мокрый асфальт больших европейских городов. Они сидят, подобно озябшим воробьям. Только в их глазах есть признаки жизни. Перед этими глазами оживают голубые горы Кавказа, дворцы Петербурга, златоглавая Москва, — вся исчезнувшая империя. Потом они вспоминают лавины большевиков, разрушенные особняки, горящие села и, наконец, свою трагическую судьбу беженца.

Эмигрант машинально начинает строить планы, основанные на жажде мести. В его голове зреют идеи и проекты. Он уверен, что они претворятся в жизнь и большевики исчезнут с лица родины.

В Европе жил один грузинский эмигрант по имени Карумидзе[75]. Раньше он был политиком. Когда Грузия была свободна, он состоял в консервативной партии. Ораторствовал в парламенте, навещал своих избирателей и рано или поздно должен был стать министром. Еще раньше, до революции Карумидзе был подпольщиком, собирал вокруг себя молодых грузин, готовил к бою за независимость страны.

В эмиграции Карумидзе потерял какую-либо возможность заниматься политикой. Тут не было ни грузинского парламента, ни правительства, членом которого он мог бы стать. Поэтому он снова стал подпольщиком и борцом за независимость своей страны. Однако нелегко было организовывать покушения в далекой Грузии, за тысячу километров от Европы. Несмотря на это, ему и его соратникам удавалось инициировать кровавые стычки и партизанскую борьбу, долгое время держа Советы в напряжении.

Население Грузии составляет два миллиона человек, а России — сто пятьдесят миллионов. Это определило результат неравной борьбы. Восстания были подавлены, а подпольщики расстреляны. Но бывший террорист Карумидзе не мог остановить борьбу. Он подумывал о ее новых методах. Ведь теперь — не Средние века, на дворе Европы — двадцатое столетие. Главное место теперь занимала экономика. Кто хотел пошатнуть какое-либо государство, должен был поставить на колени его экономику.

В одну из грустных эмигрантских ночей Карумидзе нашел, казалось, верный путь нанести сокрушительный удар Советам. Он пришел к выводу, что экономика любой страны опирается на ее валюту. Подрубив валюту, будет свалена и экономика.

Итак, Карумидзе решил испробовать способ, который знали уже древние финикийцы, а в наши времена — товарищ Ленин и князь Виндишгрец[76]. Он решил печатать фальшивые советские деньги. Если увеличится количество советских денег, финансы расстроятся, и в результате большевизм придет в упадок, а грузины освободят свою страну от русских. Такие мысли приходят в эмигрантские головы в мрачные ночи, в безмолвных квартирах, в беспросветной беженской жизни.

Карумидзе стал искать подходящих людей. Кто мог помочь неизвестному грузину в его проекте с фальшивыми советскими деньгами, без надежды на прибыль, только ради свободы Грузии? Оставалось надеяться на людей, идейно заинтересованных в падении Советов.

Карумидзе и его секретарь Садатерашвили стали искать поддержку. Для выпуска фальшивых банкнот в ход были пущены настоящие.

Базой деятельности была избрана Германия. Благодаря коммерческим отношениям с Советской Россией там можно было ввести деньги в оборот быстрее всего. В 1929 году были отпечатаны и пущены в оборот первые банкноты. Казалось бы, налажен путь к упадку СССР. В своих подсчетах Карумидзе упустил из виду лишь одно: бдительность немецкой полиции. Его подпольная организация была обнаружена. Карумидзе, Садатерашвили и их немецкие подручные были арестованы как фальшивомонетчики.

Карумидзе многое умел терпеть. Он хладнокровно принимал пытки, наказания, смертные приговоры. Но он не мог принять обвинения в мошенничестве. Его пламенное сердце патриота страдало, что он будет судим как обычный корыстолюбивый фальшивомонетчик.

И он стал давать показания. Он сообщил, что средства ему выделил не кто иной, как нефтяной король сэр Генри Детердинг[77]. Могло ли немецкое следствие поверить, что миллиардер печатал фальшивые деньги? Карумидзе не заставил себя дважды спрашивать: Детердинг мечтал вернуть нефтяные бассейны Кавказа, национализированные ненавистными Советами. Пусть у самой Грузии их не было, но ими обладал порабощенный большевиками соседний Азербайджан…

Карумидзе помогал не один лишь Детердинг. Вторым крупным его помощником в выпуске фальшивых денег был знаменитый немецкий генерал, сражавшийся на Восточном фронте — Гофман[78]. Он не был материально заинтересован в падении большевиков, как Детердинг, и в своих действиях исходил просто из нравственных побуждений.

Заявления Карумидзе придали судебному процессу особое значение. Один из самых видных генералов Великой войны и один из глав мировой промышленности в свободное время трудились как фальшивомонетчики. Нефтяной король выразил протест. По его словам, он никогда не имел никаких отношений с этим странным политиком. Семья уже покойного генерала Гофмана заявила, что, да он был анти-большевиком, но не фальшивомонетчиком.

Карумидзе все-таки удалось убедить суд в том, что его деятельность имела не материальные, а политические мотивы. На первом этапе ему и его компаньонам объявили амнистию. Не дожидаясь второго этапа, он покинул Берлин. Разорить СССР ему не удалось — помешала Германия.

Глава XXVIII. Эмигрантские жены

Эмигрант теряет за границей профессию и все, что было связано с его прошлой жизнью и окружением. Он медленно осваивается в новой среде. Чиновник и военный, на родине он был уверен в своей незаменимости. На чужбине он не мог больше возглавлять отряды и выступать на судах.