Книги

Белая Россия. Народ без отечества

22
18
20
22
24
26
28
30

Советы платят басмачам той же монетой: весь бухарский край теперь разорен. Бухарская «белая» война, возвещают в Херате, закончится лишь с водружением золотого трона эмира там, где он стоял — в азиатской половине его бухарского дворца.

Война с Советами — всего лишь часть деятельности эмира. Он деятельно ведет переговоры со всеми державами Востока, шлет свои посольства персидскому шаху и афганскому королю, обсуждает меры по обороне своего будущего царства, обещает горы золота, конспирирует заодно со всеми князьями Туркестана, выброшенными, как и он, из родного места[39].

Конспирация уже достигла дипломатического успеха: бывший хан хиванцев и бывший князь узбеков отдали свои бывшие земли бывшему эмиру — за пожизненную ренту. Если Советы уйдут из этих его новых «владений», то они станут по размерам не меньше всей Европы.

После «аннексии» новых земель эмир выпустил прокламацию: «Наше Величество, сын великого Сеид Бахадура, Божией милостью господин всех земель от Иссык-Куля до Балхаша, объявляем, во имя радости наших верных подданных и страха наших врагов о войну. Подлые враги, захватившие наши земли, должны быть разбиты. Мы приказали нашим храбрым полководцам — хану Хивинскому и Ибрагим Беку, князю узбекскому, повести наше войско на разгром врагов и на освобождение наших земель. Мы вновь будем там править, по заветам наших отцов, ради блага наших народов. Мы же, в городе Херат, в нашей временной резиденции, смиренно просим Аллаха о помощи нашему правому делу».

Однако эмир понимал, что судьба его земель зависит не только от прошений к Аллаху и от побед его «храбрых полководцев», и обратил свои взоры в сторону Европы.

Надежды, как будто, его не обманули. В русле своей европейской политики он выпустил особую прокламацию, где разъяснил, что все неверные делятся на две группы.

Первая — это та, что поддерживает его требования, вторая — что их отвергает. К первой группе подданные эмира должны были питать любовь, вторую — ненавидеть. Кроме того, эмир лелеял мечту устроить в Европе процесс против Советов, обвинив их в краже сокровищ и в убийстве князей. Его сокровища, действительно, стоили много, а жизнь князей была и вовсе бесценной, и эмир рассчитывал хорошенько проучить советское правительство.

Прошли года, но он не выиграл ни войну, ни процесс. Отчаявшийся эмир пустился на трюк, не вполне соотносимый с его благородным происхождением: он задумал непосредственно снестись с Советами. Его верный министр иностранных дел был послан с соответствующей тайной миссией в Кабул.

Министр надлежащим тайным образом встретился с советскими послами в Кабуле и передал им щедрые предложения эмира: он был готов заключить мир с Советами и приказать своим подданным вернуться в бухарские края. В компенсацию он просил у коммунистов четверть, или хотя бы осьмушку прежнего царства. На этой территории он обещал сохранять лишь видимость монархического правления и слушаться приказов Москвы, уж больно он соскучился по родине и по венцу. В любом случае он хотел получать из Москвы годовую ренту. Кабульские послы, отправив депешу в Кремль, получили твердый ответ: «никаких договоренностей с бывшим бухарским вампиром».

Узнав это, верный министр эмира спросил: «Значит, московское правительство не желает знать моего господина?» Получив положительный ответ, министр заявил, что готов отравить своего господина — если Советы пообещают вернуть ему добро, ведь и его тоже замучила тоска по родине.

Красные послы послали новую депешу в Москву. Ответ гласил, что советское правительство не возражает, если министр отравит своего эмира, но добро ему не вернет.

Эмир остался жить. Однако Советы решили обратить особое внимание на Херат и заслали туда своих агентов-провокаторов. В Херате пышным цветом расцвели поджоги, отравления и удушения. Таким образом, достигалась главная цель — возрождение старых добрых традиций эмирского двора и ликвидация его ненужной ностальгии по золотому трону в Бухаре.

Отношения между «красной» Бухарой и «белой» стали оживленными. Иногда советские чиновники в Бухаре вдруг крадут советскую казну и бегут к эмиру, объявляя о своей ностальгии по монархии. Иногда придворные эмира в Херате бегут к советам, объявляя о своей ностальгии по родине.

Эмигрантская жизнь полна разного рода увлекательных событий. То басмачи привезут в лагерь новых юных рабынь, то кого-нибудь отравят, то басмач сбежит к Советам и его публично заклеймят, то коммунист сбежит к басмачам и его публично прославят. Придворная жизнь обретает вновь свои корни, а белоэмигрантская молодежь воспитывается в лучших восточных традициях.

У стен Херата, в золоченном шатре, на шелковых подушках восседает, скрестив ноги по-турецки, Его Величество эмир, господин Бухары и всех земель от Иссык-Куля до Балхаша. Он пьет кумыс из фарфоровой пиалы и вспоминает мраморный цветок лотоса — самаркандский Гур-Эмир. За порогом шатра воют афганские пески, засыпающие всякую мечту последнего тимурида о визите к малахитовой гробнице хромого пращура.

Глава XIV. Что остается от царя

Летом 1918 года в сибирском городе Екатеринбурге в доме инженера Ипатьева были убиты царь Николай, царица, наследник престола и дочери царя. Смертный приговор поступил из Москвы. Тела казненных вывезли из города ночью, облили бензином и сожгли. По слухам, в Москву увезли отрезанную голову последнего царя и сожгли в кремлевских подвалах в присутствии Ленина и всего советского правительства.

Через несколько дней после казни царской семьи Екатеринбург был занят белыми. Они тут же создали комиссию из опытных юристов, которая занялась расследованием всех подробностей убийства царя, изучением комнат Ипатьевского дома, подвала, где совершили казнь, и место сожжения останков[40]. Результаты расследования комиссии, а также подробности убийства царя стали известны всему миру через русские и иностранные публикации. Известна и судьба трех цареубийц. Первый, Войков, ставший позже советским представителем в Варшаве, при возвращении в Москву был застрелен на вокзале русским эмигрантом Ковердой[41]. Второй цареубийца — Белобородов[42] пребывает в одном из сумасшедших домов Германии. Третий же, армянин разбойничьего вида, вернулся к себе домой. В настоящее время он — простой крестьянин, что для цареубийцы необычно[43].

Однако ничего не известно о местонахождении трупов убитых. Из-за этой неопределенности русское духовенство отказывается от панихид по царю. В одной из балканских церквей была даже прочитана заздравная молитва за царя, что с любой точки зрения является богохульством.

Однако в последние месяцы неожиданно стал проливаться свет на многие загадки. Французский генерал Жанен[44], представитель французского правительства при Белой армии в Сибири, опубликовал мемуары, произведшие сенсацию в белой эмиграции[45].