– Девятьсот четвертый, Семисотый, как у вас там? – вызвал я своих братов-комбатов Вовку Журавлева и Мишку Каримова и для порядка добавил: – Проверка связи, как поняли?

– Все нормально, – отозвались друзья-приятели.

– Четыреста десятый, прекратить засорять эфир! Как меня слышно? – немедленно возгласил противный голос начштаба полка майора Качана в моих наушниках. «410» – это мой позывной и тактический номер моего «Т-72АК». Из неких невероятно секретных соображений у нас в полку (да и не только у нас, надо сказать) тактическая нумерация реальным номерам частей совершенно не соответствовала, у меня номера начинаются на 4, в первом батальоне на 7, а во втором вообще на 9, отсюда у Журавлева и Каримова их позывные. Видимо, во всем этом заключается какая-то особенная, мало кому понятная, военная мудрость.

– Сто третий, вас слышу! – ответил я штабу полка.

– Четыреста десятый, начать движение! – сообщил штаб.

Я уже видел, как впереди нас, пыхнув сизым дымом из выхлопных труб, двинулись вперед танки первых двух батальонов.

– Четыреста тринадцатый, Четыреста двадцатый, Четыреста пятидесятый, Четыреста шестидесятый, – продублировал я команду командирам рот и начштаба. – Вперед! Держать дистанцию и вести наблюдение за воздухом! Рации на прием! Как поняли?

Ротные доложили, что поняли.

Я повторил команду своему мехводу Сане Черняеву (наводчик Дима Прибылов затих на своем месте и, по-моему, дремал). Наш танк мелко дернулся, трогаясь с места, а потом мы повернули на шоссейную дорогу и двинулись по ней – я и весь мой третий батальон, всего 31 «Т-72А», считая мой танк, а за нами – Шестаков на своей КШМке «БМП-1К» с парой батальонных «БМП-1» и БРЭМ в качестве которой выступал «БТС-2» на базе «Т-55». Тылы наших батальонов (а это десяток грузовых «Уралов», по паре топливозаправщиков и мастерских на каждый батальон) тащились в хвосте полковой колонны.

Вообще в движении танка, по-моему, всегда есть что-то особенное. Длинный ствол пушки «2А46» словно протыкает пространство перед тобой, а ты, стоя в башенном люке, с одной стороны, все видишь и даже обоняешь (главным образом, конечно, соляровую гарь идущих впереди машин), но при этом благодаря шлемофону слышишь только то, что происходит в радиоэфире, или то, что говорят по ТПУ члены твоего экипажа.

Когда полк начал свое поступательное движение к гэдээровской границе, в серьезность происходящего еще как-то не верилось. Но когда мы начали обгонять стоящие вдоль обочин крытые грузовики, радиомашины, САУ, тягачи с орудиями, «Грады» и «Ураганы», а потом увидели по пути стоявшую на огневых позициях под маскировочными сетями батарею оперативно-тактических ракет «Эльбрус», до меня стало наконец доходить, что это, похоже, не шутки.

В светлеющем предрассветном небе все так же выла и свистела наша авиация. И теперь уже куда отчетливее было слышно, как где-то далеко впереди нас время от времени вспыхивало и бабахало. Сотрясения земли я не ощущал (танк вообще штука тяжелая и реагирует только на очень близкие разрывы), а вот вспышки в небе видел отчетливо. А чуть позже, уже когда совсем рассвело, стали видны поднимающиеся к небу дымы над горизонтом. Дымы эти не были сплошными, а значит, авиация лупила не со всей дури по площадям, а все-таки избирательно. Как выглядит дым над городом, который недавно полили с воздуха напалмом, я представляю, видел на Африканском Роге. В этом случае клубы дыма стоят стеной и закрывают горизонт, хотя тамошние города – не чета европейским в плане размеров и количества горючего материала.

По мере дальнейшего продвижения у меня лично возникло внутри некоторое напряжение. Раньше мы, танкисты, старались по местным шоссе без необходимости не ездить (дружественные немчики могли потребовать неслабую компенсацию за порчу дорожного покрытия), да и так близко к границе ФРГ и ГДР не подходили. На этот счет были соответствующие категорические распоряжения, предписывающие не провоцировать «потенциального противника». А теперь мы шли по шоссе походной колонной, явно игнорируя все прошлые правила, практически перли вперед, на запад.

Впереди мелькнул дорожный указатель на немецком языке о том, что мы приближаемся к государственной границе Германской Демократической Республики. Потом наше движение несколько замедлилось и перед нашими танками открылся широкий мост через реку Лайне. Справа виднелось здание гэдээровского погранпоста, возле которого притулилось несколько армейских грузовиков и «уазиков» с парой бронетранспортеров в придачу. У поста и на дороге торчали деловитые регулировщики в белых касках – из нашей военной автоинспекции и ННА ГДР.

Мне показалось довольно странным, что никто пока не успел (или не догадался) взорвать или разбомбить этот мост. Хотя это всего-навсего пограничная река, а вот что будет позже, когда мы продвинемся несколько дальше, вглубь ФРГ? Работенки для понтонеров там уж точно хватит.

Между тем под гусеницами моего «Т-72» затарахтел настил моста.

Пять минут – и мой батальон, следом за «шестьдесятчетверками» второго батальона, въезжает на территорию ФРГ – если верить нашему дорогому замполиту Клочкову, «страны реваншистов и поджигателей войны».

Вступление на сопредельную территорию (называть ее вражеской у меня пока язык почему-то не поворачивался) прошло как-то буднично и не вызвало практически никаких эмоций. Тем более что на «той» стороне я не заметил практически никаких следов боя.

Слева промелькнул брошенный фээргэшный погранпост, нисколько не поврежденный и даже с целыми стеклами. Разве что свет почти нигде не горел. На стоянке за погранпостом просматривались разномастные брошенные машины (прежде мы видели такие только мельком, в основном в Берлине, куда заезжали западные туристы, и на картинках в импортных журналах), среди которых выделялось три легковушки с мигалками на крышах, то ли в полицейской, то ли в пограничной раскраске, и несколько больших, явно туристских, блестящих автобусов. Вокруг сновали наши деловитые вояки в касках и маскхалатах и стояла пара БРДМов. Чуть дальше за погранпостом я увидел в кустах уставившиеся в небо пусковыми контейнерами «Осы» и «Шилку» с задранными по-боевому стволами и поднятым радаром. Похоже, тут все было уже серьезно…

Пройдя границу в хорошем темпе, мы повернули немного влево и двинулись дальше.