Неприятный голос: «Разберусь.»

Женский голос: «Не разберёшься!»

Неприятный голос: «Брысь.»

Женский голос: «Чмок!»

Знакомый голос: «Простите, что прерываю…»

Женский голос: «Ты ещё здесь? Фи, ну а куда ж ты денешься…»

Знакомый голос: «Путь так путь.»

Женский голос: «Как будет угодно вредному господину.»

***

Более ничего из разговора поверх сна Иессей вспомнить не смог, но, кажется, на этом разговор всё равно обрывался. В конце концов, это просто сон. Так решил Иессей, который не очень-то доверял всевозможным странствующим вещунам, которые заявляли, что сны можно трактовать, но, на его памяти, ни разу не оказывались близки к истине. И всё-таки его никак не оставляли мысли о каком-то духовном взоре и о сравнении такового с какими-то играми тем неприятным голосом. Числовые параметры, касания. Да и остальное: души миров, память мира, следы душ, некий путь — всё это было бы жутко интересно, если бы не было сном.

На такой не очень грустной ноте Иессей выбрался из ванны, обтёрся удивительно пушистым подогретым полотенцем, очередным предметом непривычной роскоши, и пошёл к столу, благо пока он мылся, время ожидания завтрака истекло и на столе уже дожидалась непривычная, изысканно оформленная еда.

Блюда оказались действительно причудливыми, причём не только на вид, но и по вкусу. Иессей даже не пытался разобраться в том, что именно он ест, ведь кроме травяного отвара (почему-то тёмно-золотистого и очень терпкого) и посыпанного специями мясного стейка (хотя он точно помнил, что выбрал нечто с названием «стра-ус» в разделе «горячие блюда из птицы») он всё равно ничего опознать не мог.

После завтрака Иессей решил продолжить исследование так называемой кельи, и, помимо пустующих шкафов с полками, обнаружил очередной любопытный предмет. Это была простая каменная плита, но, стоило ему положить на плиту руку, как высветился список, очень похожий на таковой у обеденной скатерти. Только этот список содержал не названия блюд, а перечень книг. Довольно много пунктов в книжном списке были промаркированы как недоступные по разным причинам, будь то запрет на использование вне библиотеки или же необходимость в письменном разрешении от наставника, однако перечень разрешённых к получению книг всё равно оказался внушительным, что не могло не восхищать юношу. Такая дорогостоящая и труднодоступная вещь, как библиотека, теперь была у него под рукой, и это, пожалуй, было самым сказочным из последних событий.

Изучив особенности библиотечного списка, Иессей выяснил, что, помимо краткого описания, можно получить и другую информацию о запрашиваемой книге: объём текста, ценность и востребованность. И сразу же обнаружил книги некоего Аштара Теольски, особо выделяющиеся по последним двум параметрам. «Матерь Искажений: от домыслов к фактам.» «Раскол Тетиса. Трагедия или заслуженная кара?», «Аболития: правда и ложь великой войны.» — все работы Теольски имели подобные названия, а также все они удостоились крайне высоких оценок от читателей как в ценности, так и в востребованности.

Здраво рассудив, что девушка-химера ещё неизвестно, когда появится, а до её прихода покидать келью не рекомендовано, Иессей выбрал одну из работ Теольски с заманчивым названием «История глупости. Катастрофа длиной в эпоху.» и, не без трепета подняв с каменной плиты материализовавшийся на ней внушительный фолиант, с головой погрузился в чтение. Понимать написанное было трудно, местный язык ещё предстояло подтянуть, а изобилие незнакомых народов, мест, явлений, не нуждавшихся, по мнению Аштара, в объяснении вызывало у Иессея лёгкое ощущение беспомощности. Молодой человек начал всерьёз опасаться, что его необразованность послужит причиной выдворения из Авалона. Если же не учитывать возникшие опасения и сложности в понимании, описываемые события вызывали у Иессея множество противоречивых эмоций. Ясно было одно — книга полностью оправдывала собственное заглавие и всерьёз могла претендовать на звание пособия о том, как поступать не следует. Ошибки правителей, стоившие жизней тысячам. Хаос и братоубийство, возникающие на пустом месте. Законы, приводящие к голоду и нищете. И это только начало книги!..

Громкое пение неизвестной птицы отвлекло Иессея от страниц фолианта. Оно звучало внутри кельи, однако юноша был уверен, что никаких птиц мимо него не пролетало. Пение прозвучало вновь, затем ещё раз, и так продолжалось до тех пор, пока Иессей в попытке выяснить, где спряталась птица, не подошёл к входной двери. На двери появилось застеклённое оконце, и в оконце этом красовалось лицо вчерашней девушки-химеры. Девушка нервно постукивала ногтем по выступающему из челюсти клыку, выбивая искры, и не было похоже, что она видит Иессея через оконце. Вдруг девушка протянула руку к двери, и пение птицы повторилось. В этот момент до Иессея дошло, что пение птицы обозначает приход гостей, и он отворил дверь.

— Привет, Иессей! — Дружелюбно улыбнулась девушка-химера и, не дожидаясь приглашения, вошла. — Только проснулся? Мне казалось, что люди так долго не спят.

— Простите, что заставил Вас ждать, почтенная леди…

— К чему такие формальности? «Вы» и «леди» ни к чему, на учёбе ради приличия обращайся ко мне Абигайль, без почтенных. А так, в неформальной обстановке, можно просто Аби.

— Хорошо… Аби. — Иессей мысленно поблагодарил девушку за то, что она напомнила имя, которое он, к стыду своему, забыл. — Я уже давно проснулся, просто не знал, что птичье пение оповещает о появлении гостей.