Конан зашагал быстрее. Вскоре тропа вывела его к поросшему лесом холму.

Киммерийца окружали заросли жасмина, акаций и сирени. Сквозь переплетения ветвей на вершине холма угадывались очертания замка. Наверх вела мощенная мрамором дорога, в трещинах расколотых плит росла трава и пробивались ростки деревьев.

Пройдя через ворота в каменной стене, Конан остано-ился перед широкой лестницей, ведущей к террасе замка, и прислушался. Тишина. Ни души. Даже птиц не слышно.

В красноватых сумерках замок выглядел зловеще, и ца-а вокруг запустение только усиливало это ощущение. Ч террасой возвышался огромный портал, поддерживаемый полуразрушенными колоннами.

— Тагаран! — позвал Конан, и крик его умер, словно поглощенный тишиной и мраком. В душу киммерийца закралось сомнение. Быть может, отшельник ошибся и в замке никого, кроме крыс и летучих мышей? Впрочем, он запамятовал, что волшебник спит… Спит в гробу — не очень-то мягкая постелька! — и не слышит его… Внезапно в высоких сводчатых окнах первого этажа мелькнул призрачный свет, и, взявшись за рукоять меча, Конан поднялся по ступеням к входу.

Кромешная тьма царила внутри замка. Конан с опаской шагнул внутрь и остановился.

— Тагаран, меня прислал к тебе твой брат, отшельник Моакст! — крикнул он, не ожидая услышать ответ, а лишь надеясь развеять гнетущую тишину.— Ты здесь?

— Здесь я, здесь,— ответил ему из темноты скрипучий женский голос.— Заходи и умри, дорогой Конан! — И невидимая собеседница засмеялась.

То был смех безумной женщины. Варвар выхватил меч, но тут будто весь замок обрушился ему на голову, и Конан провалился в беспамятство.