Они долго глядели в ночь.
Глава двадцатая
Конан проснулся. В открытое окно вливались лунный свет и звуки дремлющей природы. Тревожное чувство, разрушившее его сон, не проходило. Рядом слышалось ровное дыхание Луары.
Конан прошелся взглядом по комнате, затем встал, выглянул в окно. Ничего необычного, подозрительного он не увидел и не услышал. Но чувство тревоги усилилось. Киммериец присел на смятую постель.
Причина беспокойства лежала, похоже, внутри, а не вне его. В чем же дело? Ему вдруг вспомнилось, какое удивление он испытал, когда, разговаривая с Джезаром, узнал об отсутствии должной охраны такого богатства, как талисман Глаз Бога. Он еще подумал, что стоит, пожалуй, умыкнуть их драгоценность — пусть это послужит уроком легкомысленным обитателям Гиль-Дорад. Ведь миновать стражу сумеет любой более или менее толковый воришка, а перебить ее — любой мало-мальски обученный воин. Или колдун со своими волшебными штучками. Колдун…
Ну конечно! Ловар!
Все помыслы гнусного чародея направлены только на этот магический предмет, обращены лишь на господство, которого он собирается достигнуть с его помощью. Возможно, уже вчера ночью он проник в Храм и завладел Талисманом… Нет. Иначе поднялись бы тревога и паника на весь остров… Значит, что? Значит, он попытается прокрасться туда сегодня. Сейчас. Пока на него не устроили облаву.
Конан, в отличие от Джезара, на стражу не надеялся, а на способность Талисмана защитить самого себя? Но вдруг у Ловара есть какое-нибудь заклинание, могущественный оберег или что-нибудь в этом роде? Вдруг волшебный камень не настолько силен, как полагает владыка?..
Конан понял, что ни заснуть, ни вообще остаться в доме сейчас не сможет. Будто что-то звало его, тянуло к Храму, призывало к действию.
Бесшумно ступая, он оделся, взял свой верный меч, осторожно открыл и притворил за собой хорошо смазанную дверь. Луара не проснулась.
Теперь — вниз.
И — к Храму.
Черная птица беспомощно забила крыльями, но тут же затихла, когда сильные пальцы, сломав тонкие ребра, стремительно проникли в грудь и вырвали еще трепещущее сердце. Человек поднес этот комочек горячей окровавленной плоти ко рту, и маленькая девочка, лежащая связанной у его ног, тихонько заплакала.
— Не реви,— беззлобно сказал человек.— Не то я сделаю так, что твой мозг провернется внутри твоего черепа.
Заходясь в плаче, девочка прошептала что-то на незнакомом колдуну языке.
Человек наклонился над ней и измазанной в крови рукой провел по ее волосам.
— Никто тебя не тронет, глупышка.— Губы его тоже были в крови.— Потерпи немного, и все кончится.
Да, вот-вот все кончится. Дело всей его жизни близко к завершению. Позади годы, ушедшие на то, чтобы помочь учителю Даргорду в кропотливых поисках нужных заклинаний, позади долгий, полный смертельных опасностей путь… Он все сделал правильно: Конан, как путеводная звезда, сам не подозревая того, привел его сюда, в заветную страну, на свою погибель и погибель всего мира. С каким наслаждением он убил бы этого тупого варвара, с ослиным упрямством рвущегося в свою дурацкую Гиль-Дорад! Но — нет, приходилось вытаскивать киммерийца из пропасти, помогать в драке с «живым морозом», спасать среди болот и вообще опекать его и его друзей, как малых детей, ежечасно подвергая опасности и свою жизнь, тщательно скрывая сверхъестественные способности Черного чародея, дабы обмануть бдительный Талисман! И все только из-за того, что один лишь Конан знал дорогу!
Но теперь все кончилось. Друзья киммерийца — шарлатан Омигус, желтопузая Ки-шон и жирный боров — один за другим погибли, погибли по собственной глупости. Остались лишь Конан (шлюшка Луара не в счет) и он, великий маг… будущий хозяин мира.
Еще вчерашней ночью он собирался совершить ритуал, но для этого ему нужна была невинная девочка не старше двенадцати лет. Полдня пришлось добираться до обжитых мест, потом, скрываясь в тени садов и в нелюдимых закоулках, выискивать среди беззаботно играющих детей ту, что годилась для предстоящего действа. Однако теперь все готово.