Девушка нисколько не стеснялась своей наготы, и Конан впервые с удивлением заметил, что из взбалмошного, наивного угловатого подростка она превратилась в почти зрелую женщину. Многочисленные испытания и трудности, выпавшие на ее долю за время путешествия, укрепили ее тело, закалили дух, отточили и без того острый ум. Перед киммерийцем стояла умная, красивая, стройная женщина.

— Мне не нужна Гиль-Дорад,— произнесла Луара, твердо глядя Конану в глаза.— Мне нужен ты…

Она отвернулась и, медленно спустившись по ступенькам, ведущим в купальную чашу, вошла в воду.

Конан замер в замешательстве. Потом скинул изорванную, выношенную до дыр одежду и прыгнул в бассейн, подняв фонтан сверкающих брызг.

Вода смыла с них пот, грязь и усталость.

Луара не смущалась ни своей наготы, ни наготы мужчины. Они плескались, как дети.

Потом Конан приблизился к девушке. Ее прекрасное молодое тело, лишенное одежд, манило свежестью и соразмерностью форм. Сердце варвара учащенно забилось. По-девичьи небольшие крепкие грудки с коричневыми ягодками сосков так и звали коснуться их, алый цветок губ ожидал поцелуя, крутые бедра и изящные маленькие ступни желали, чтобы до них дотронулась дрожащая от страсти рука мужчины.

— Луара,— прошептал киммериец,— ты очень красивая…

— Я люблю тебя, Конан…— Она прильнула к его широкой груди.

— Я хочу, чтобы ты стала моей…

— Я хочу этого уже давно…

Их губы слились в разжигающем пламя любви поцелуе. Ласки становились все неистовее. Конан подхватил Луару и на руках вынес из бассейна. Оставляя на полу мокрые следы, он вышел из купального зала.

— Надо же вытереться,— тихо засмеялась девушка.

— Необязательно…

Он взлетел на второй этаж, наугад распахнул ногой одну из дверей и оказался в спальной комнате, посреди которой стояла огромная кровать с балдахином.

Вода стекала с их тел на шелковое покрывало. Они продолжали шептать друг другу слова любви и нежности.

Потом Конан вошел в нее, и Луара громко вскрикнула. Потом крик ее перешел в стоны блаженства и страсти.

С каждым толчком из Конана выходила частичка пережитых ужасов, горечи невосполнимых потерь, мрачных воспоминаний, ощущения угрозы, что таил в себе Ловар.

Едва успокоившись, они начинали снова и снова. Они доводили друг друга до безумия. Они утопали в наслаждении. Кроме них и их любви, на свете более ничего не существовало — так им казалось.

Наконец, утомленные своим счастьем, они уснули.