— Вижу. Не… немев… Нем… вероятно… но факт!
— Вот из этого самого ствола начальник розыска Папанин…
Закончить он не успел. Дверь кабинета влетела внутрь вместе с коробкой, издавая грохот, слышный, наверно, до девятого этажа. Но это была не группа захвата из КГБ. Лёгкий на помине Папаныч вломился внутрь с грацией атакующего носорога. Был он трудноузнаваем: синева от ударов о «Жигули» залило лицо. Но данное обстоятельство не снизило боевого духа. Он вскинул руку с «Макаровым» и выстрелил.
Говорков завалился на спину, упав между столом и стеной. Егор немедленно вцепился взглядом в сыщика в отсутствие прежнего ориентира; голова кружилась настолько сильно, что, закрыв глаза, не мудрено сверзиться со стула.
Не долго думая, Папаныч перешагнул через тело и быстро обыскал стол. Затем ключом Гаврилыча отпер сейф.
И только тогда комната начала наполняться сотрудниками Госбезопасности.
Егор опустил веки. Вертолёт, огромный как Ми-26, набрал обороты и пошёл на взлёт.
— Надрался в хлам, свинья, — зло бросил Аркадий. — Он же профнепригодный, Виктор Васильевич, если не может перепить допрашиваемого!
— В органах внутренних дел точно не нужен, — заявил неблагодарный Папаныч, чью шею Егор менее суток назад спас от бандитского ножа. — Забирайте себе.
— Нет уж. Нам такое счастье ни к чему, — отреагировал Сазонов. — А вот с вами нам придётся поработать.
Егор активно шевелил пальцами ног в сапогах, до боли впивался ногтями себе в ладони. Сказанное было очень важным и не предназначалось для его ушей. Очень обидно, что по вытрезвлении он может ничего не вспомнить, талант забывать всё начисто у него непревзойдённый.
— Вряд ли. Компру на меня Говорков здесь не хранил, тайна умерла вместе с ним, — отбрыкивался сыщик. — Револьвер вижу впервые в жизни. Этим револьвером пьяный и неадекватный преступник угрожал стажёру следственного отделения, и я был вынужден…
— Не был. Револьвер не заряжен, к тому же на записи разговора будет отчётливо слышно, что покойный угрожал не Егору убийством, а вам разоблачением. Умышленное убийство с целью сокрытия другого преступления, статья сотая, исключительная мера. Могу задержать вас прямо сейчас.
— Можете… — голос Папаныча звучал хрипло. — Так почему не одеваете мне наручники?
— А зачем? Чтобы всё вышло наружу, и советская общественность узнала, что террористический акт учинил работник государственных правоохранительных органов? Который вашими усилиями, пусть и абсолютно незаконными, получил по заслугам. Но процесс против вас можно организовать в любой момент. Закрытый. Догадайтесь, с каким приговором.
— Что я должен подписать? Заявление о сотрудничестве? Ох как не в тему... Но уж лучше под вами ходить, чем под шантажом этого капитана-упыря.
Дальнейший разговор уплыл в неизведанную даль. В другую галактику.
Егор очнулся на скамейке у подъезда. Аркадий растирал ему физиономию снегом, причём снег был влажный, плотный из-за оттепели и потому особо противный.
— В норме… Отвали… Отдышусь.
— Твоя норма — сто грамм детского морковного сока. А ты водку глушил. Переоценил я тебя. Встать можешь?