— Наручники за мной числятся…

— Евстигнеев тебе их вернёт. Дай ключи.

Аркадий прихватил Максимова за локоть здоровой руки и повёл к выходу. Сазонов прибрал его пистолет.

Егор придержал Давидовича за рукав.

— Лёха! Спасибо тебе. Если б не ты у меня за спиной, вдвоём эти гады меня бы уработали. И прости за неприятности. С меня причитается.

— Отвали, гестаповец.

— Филологини с сессии вернутся, свожу тебя в гнездовье. Кабак и хата — с меня. Ну? Мир?

— Бля-а-а! Ну да. Мир. А то не отвяжешься. Но всё равно, ты — сука и садюга. Даже по меркам уголовного розыска.

х х х

Улучив минуту наедине с Егором, Аркадий зло бросил:

— Почему удостоверение отдал Образцову, а не мне?

— Ты же торопил. Вот, я при первом удобном случае.

— Ты совсем олух или прикидываешься? Ещё бы самому Сазонову отдал с присказкой: Аркадий оставил и разрешил пользоваться.

— Так Сазонов не в курсе?

— Николай не сказал ему. Но теперь имеет компру на меня и держит на крючке. Эх, Егор, сопля ты ещё… Куда тебя несёт?

Продолжить не дали. Из кабинета раздался голос подполковника:

— Евстигнеев! Заходи.

Максимову уже вправили вывих и подвесили левую клешню на перевязь. В лицо Егору капитан смотрел со смесью ненависти и брезгливости.

— Не обижайся, служивый, — чуть виноватым тоном произнёс тот. — Рассказал бы всё сразу, обошлось бы. Стакан уже сегодня поднимешь, завтра почешешь затылок. Я не со зла.

— Иди в задницу, — отрезал капитан. У Сазонова спросил: — Что с моими товарищами?