— Конечно захотим, не говори глупостей.

— Ну как же так? — зашептала Гермиона, стараясь не разбудить таинственного Люпина. — Блэк такой опасный. Он сбежал из Азкабана, его ищут все. Ох, скорее бы его нашли.

Рон сидел с перекошенным лицом и только молча кивал. Гермиона не знала, куда деть руки и принялась доставать из переноски своего кота, который, судя по всему, хорошенько там обжился и не хотел наружу.

— Подумай о Коросте! — предупреждающе проворчал Рон и прижал руку к внутреннему карману мантии, который уже мелко трясся.

— Ты можешь посадить в переноску свою крысу, — предложил Саша. — Она там будет в безопасности.

Так они и сделали. Как только Живоглот сдался и позволил Гермионе помочь ему покинуть переноску, Рон молниеносным движением закинул на его место крыску и захлопнул дверцу. Короста мигом заскреблась в переноске, и кот попытался было запрыгнуть на багажную полку, но Гермиона уже сжимала его в крепких хозяйских объятиях.

Они ехали уже довольно долго. Живоглот перестал реагировать на скребущуюся в его переноске крысу, Рон рассказывал что–то про Египет с таким интересом, что даже забывал смотреть на Сашу, как на того, кто в любой миг может упасть и умереть.

Внезапно поезд дёрнулся и остановился. В коридоре послышался топот множества ног: видимо, ученики повыбегали в коридор, желая узнать, что же происходит. Все лампы в поезде потухли и в вагоне воцарилась темнота.

— Ты наступил мне на ногу! — воскликнула Гермиона. Судя по звуку, Рон отшатнулся, и рядом послышался вздох Джинни. Дверь купе отворилась, и ввалился ещё кто–то.

— Вы не в курсе, что произошло?

— Невилл?

— Джинни?

Звуки небольшой толчеи, образовавшейся в купе, перекрыл хрипловатый голос.

— Тихо! — незнакомец наконец проснулся. Раздался слабый треск, и купе осветилось небольшим огоньком, горевшим прямо в руках у Люпина. Саша рассматривал серое измождённое лицо профессора и не мог понять, почему оно кажется таким знакомым. Словно Саша уже где–то видел этого человека. Давно. Очень давно.

Люпин уже начал двигаться к двери, как та медленно открылась, и пламя в руках Люпина осветило высокую фигуру в чёрном плаще. Живоглот зашипел и спрыгнул с рук Гермионы. Где–то наверху заскреблась в переноске Короста. Но Саша всего этого не слышал, потому что его барабанные перепонки разрезал оглушающий гудок, похожий на автомобильный. Глухой и низкий, он предупреждал о чем–то, он пугал, как пугал и тонкий девичий крик, раздавшийся рядом.

— Саша, тормози!

Он вдавил правую ногу в пол скорее инстинктивно, чем осознанно. Живоглот заверещал дурным голосом на всё купе, но в Сашиной голове этот вопль заглушали вопли девушки и пронзительный скрип. Затем в голове окончательно помутнело и вокруг воцарились тишина и темнота.