До чего же странная меж ними висела атмосфера, Элина никак не могла разгадать, хотя обычно ей и взгляда хватало, чтобы понять чужие чувства. Вроде бы старший и младший, вроде Мастер и его ученик. Но то словно фасад, а на деле были друг для друга равными, близкими друзьями.

Досифей подошёл к Севиру, уже успевшему схватить со стола одну из склянок и залпом выпить неприятную молочную субстанцию. Разборки мастера и подмастерья он слушал, скорчившись, и вины горького настоя в том точно не было.

Чуть склонившись, в последний раз поправив перчатки, Досифей вытянул руки вперёд, прямо над плечом − разворошённым кровавым месивом. На кончиках его пальцев загорелись обмотанные вокруг каждой фаланги, связанные на крепкие узелки белые полупрозрачные нити. Они тянулись к краям раны, проходя насквозь, и, вторя движениям, шевелились.

− Начнём.

Один стежок, и голова Севира опустилась ниже. Элина больше не видела его лица. Второй, и плечи задрожали от участившегося дыхания. Ангел протянул очередной пузырёк, в этот раз чернильно-чёрный. Ещё стежок, и ещё, и ещё, и ещё…

Прошла четверть часа, прежде чем на белой коже не осталось и шрама. Со своего кресла Элине слишком хорошо был виден процесс. Теперь она могла похвастаться отличным знанием паркета. Поднять взгляд удалось лишь раз, и то мир поплыл, как на карусели. Но справилась же?

Севир скоро пришёл в себя, застёгивался, что-то пил, и был живее всех живых, чего не скажешь о Досифее. Ангел взялся опять растирать его ладони и бубнил себе под нос, что «мальчишки знают лучше». Видимо судороги, столько времени продержись в одном положении − ещё бы. Или тремор? Пальцы продолжали хаотично дрожать.

− Может, позовём Нифонта?

− Всё в порядке. Пустяк. Скоро пройдет, − Досифей отстранился, легко выдерживая напористый взгляд.

− Но…

− Было предельно ясно сказано, Вам не кажется? − Севир не смог смолчать, как раз закончив прихорашиваться.

− Ваше какое дело? Не лезьте, куда не просят, не с Вами говорят.

Грубость искрилась ненавистью. Ангел переключился на Севира, наверно, выпуская пар. Желваки играли на лице, и, со своим внушительным ростом и широкими плечами, он казался страшным непобедимым волком. Элина побоялась, как вдруг, набросившись, не оставит от глупца и косточки.

− Ангел! Прекрати сейчас же, как ты себя ведёшь! − Досифей неожиданно прикрикнул, преграждая путь.

И это его-то она посчитала самым безобидным садовым цветочком? Значит за тихим голосом и вежливостью, скрывалась-таки росянка? Или нет, и то особая форма, только для непослушного глупого подмастерья?

Раздражённый, он тем не менее загородил Ангела своей спиной и повернувшись к Севиру, попытался сгладить ситуацию.

− Извините этого нерадивого мальчишку. Ребёнок совсем несносен, я не спущу этого с рук. Наказание своё получит, обещаю.

− Только ради Вас, − Севир сложил руки на груди. − К тому же, думаю, нам пора выдвигаться.

Элина неуверенно подошла к нему, всё ещё ожидая продолжения. Но этого не последовало. Досифей повёл их по тёмным коридорам куда-то в глубь поместья. Разговор больше не клеился, и путь прошёл в неловком, ощутимом молчании. Ангел плёлся позади, подавленный, но ни капли не успокоившийся. Элина шла рядом и то и дело косилась в его сторону, но, боясь разоблачения, тут же отводила взгляд, хоть и ясно понимала, что до неё ему нет дела, − все мысли заняты Мастером.

Ещё пару раз она пыталась достучаться до голоса: «Знаешь, прятки для детей!», «Ты не хочешь ничего сказать?», «Ну пожалуйста, хватит», но всё без толку. Тогда же родились сомнения − а не показалось ли? Может, надо было сразу сказать Севиру?