– Говоришь, из урановой руды?
– Совершенно верно. Из руды.
– Да-а… Тут стоит поднять скандал. Спасибо. Я свяжусь с кем следует.
III.
Если бы не омерзительный сигнал служебного радиотелефона, звук которого убавить было невозможно, я, может, и выспался после бурно проведённой корпоративной вечеринки. Но, увы, на эти звонки у нас принято отвечать. Причем по возможности быстро.
Стараясь не разбудить Камиллу, свою очередную ночную пассию, которая по-детски спала в позе эмбриона в чём мать родила, я неуклюже потянулся за трубкой. Понятно, увы, утренний секс отменяется…
– Что случилось? – сонным голосом промурлыкала подружка.
– Отстань, не до тебя. Слышишь, телефон? – бросил я.
Девчонка мигом заткнулась.
– Доброе утро. Слушаю вас… – сказал я в трубку, давясь зевотой.
– Доброе утро, Эрни. Хотя не думаю, что для нас с тобой оно будет добрым, – раздался возле моего уха скрипучий голос шефа.
Если бы я не сидел голым на собственной кровати, а находился при мундире в кабинете полковника Конрада Гривса, ветерана Скотланд-Ярда, который совсем недавно за выдающиеся заслуги перед Британским королевством был посвящён в рыцари, то должен был бы встать во фрунт и произнести: «Да, сэр!» Но сейчас я позволил себе некоторую фамильярность:
– Что случилось, Конрад? Неужели террористы взорвали Британский музей?
– Послушай, сынок! – рявкнул в ответ Гривс. – Не время подтрунивать над начальством, я и так очень сердит!
– Извините, сэр.
Старик Конрад всё-таки славный парень. В отличие от многих высокопоставленных чиновников мой толстяк-шеф начисто лишён павлиньих повадок. Хотя одна слабость у него всё-таки имелась – он здорово косил под своего кумира Черчилля. Что правда, то правда – внешне Гривс очень смахивал на легендарного премьера.
– Эрни, сейчас не до шуток! У нас ЧП! Поэтому, сынок, слушай и вникай. Сейчас ты срочно отправишься в госпиталь Святого Николая, найдешь там доктора Тимати и побеседуешь с ним. Он тебе всё расскажет…
– А в чём дело? Хотя бы в общих чертах…
– Похоже, кто-то умудрился отравить одного из наших подопечных русских. Тот пока жив, но, думаю, ненадолго…