— Кто же это сунул его?
— Хулиганы, говорят. Мало ли. . .
Так мы дошли до поликлиники, Глебку повели в «хирургическую». Мы с Серёгой остались у дверей и опять слышим, Глебка из своего горшка, как радио на вокзале, орёт :
— Ой, больно! . . Ой, голову сорвёте! . .
Потом всё затихло. Доктор вышел и куда-то побежал. Мы приоткрыли дверь и видим — Глебка на стуле так и сидит в «скафандре». Бабушка плачет, а сестра в белом халате ей капли в рюмку капает. Доктор вернулся с каким-то постарше и в очках. Они опять закрылись, а потом все вместе вышли, и у Глебки, как раньше, голова завязана. Мы с Серёгой испугались. Неужели теперь Глебка так и будет в дюралюминиевом горшке жить? Ни кино, ни телевизора не посмотреть. Да и спать как? Доктор в очках, который пришёл позже, говорит Глебкиной бабушке :
— Вы, пожалуйста, не изводитесь. Я по телефону договорился. На заводе сделают что надо и освободят вашего космонавта. Идите вниз. Вас отвезут. Распоряжение дано.
Внизу Глебку ждала новенькая скорая медицинская помощь. Возле стоял шофёр и длинный дядька-санитар.
— Где этот завод? — спрашивает шофёр.
— На Мытнинской, сказали, — объясняет санитар.
— Я знаю, где завод металлоизделий на Мытнинской. Я был, я покажу, — выскочил Серёга.
— А ты что, близкий пострадавшему?
— Близкий. И он тоже.— Серёга подтолкнул меня.
Ух и хитёр Серёга! Шофёр открыл заднюю дверь машины :
— Ну, поехали. Раз вы близкие.
Первым влез Глебка с бабушкой, потом мы. Санитар сел рядом с шофёром. Всё-таки нам здорово повезло. Никогда мы не ездили в «Скорой помощи», не знали, попадём ли когда-нибудь в неё. До чего тут было чисто и гладко. Можно сидеть, можно лежать. Даже в два этажа.
Ну и неслись мы! Шофёр всё время давал сирену. Можно было подумать, и верно везут пострадавшего. Глебка хоть и не ныл, но, видно, надоело ему в своём горшке. Тем более обидно — едешь в такой машине, а видишь только пол.
— Куда это теперь меня везут? — спрашивает.
— На завод металлоизделий, — говорим.
— А что там со мной делать станут?
— Автогеном резать, наверно! — кричит Серёга.