Мои губы изгибаются в улыбке — той самой, которая заставляет женщин превращаться в лепешки в моих руках. — Я прошу прощения, мисс. Не хотел вас обидеть.
Ее взгляд на мгновение задерживается на моих губах, но выражение ее лица не смягчается. Она ставит — скорее, ударяет — кувшин с кофе на стол, достает из брюк блокнот и вынимает из-за уха черную ручку.
— Что я могу вам предложить?
— Что вы рекомендуете?
Ее глаза перескакивают на мое лицо. Я все еще улыбаюсь, и к этому моменту большинство женщин начали бы улыбаться в ответ.
Но она?
Она не дает мне ничего.
На самом деле, она хмурится, словно до сих пор не простила мне то, что я назвал ее куклой. Можно подумать, что этим словом я совершил уголовное преступление.
— Сегодня особое блюдо — цыпленок каччаторе с хрустящим жареным картофелем и спаржей. Это вкусно.
Ее тон прерывистый.
— Я возьму это.
Она записывает мой заказ в блокнот и поворачивается к Сандро. — А вы?
— Мне то же самое.
— Отлично.
Официантка забирает меню со стола и поворачивается, чтобы уйти.
— Подождите.
Она останавливается. Ее плечи поднимаются и опускаются на глубоком вдохе. Когда она поворачивается, выражение ее лица более настороженное, чем в тюрьме строгого режима. — Да?
— У вас тут не валяется газета?
Она приносит газету, которую кто-то оставил на одном из соседних столов.
— Вот, пожалуйста. Что-нибудь еще?