Очевидно, все книги были выбраны из-за цветовой гаммы, в тон спальне замка, и расположены за музейными ограждениями так, что их особо и не разглядеть.
– Вот это, – Ричард показал томик незаинтересованному оператору, – Pêche à la mouche, «Ловля рыбы нахлыстом», ха! А это – Peugeot 403 1959: entretien and réparation[34].
Грейс его проигнорировал.
– Можно на эти полки каких-нибудь украшений, таких, чтобы дали мне тени?
– О, а эту я бы оставил себе! – вдруг самозабвенно увлекся Ричард. – Le Dictionnaire du cinéma[35], Жан-Люк Пеппен, – сказал он себе и уселся в тихом уголке, погрузившись в изучение.
– Украшения! – снова потребовал Брайан Грейс.
Рядом с ним возникла Стелла Гонсалес с богато украшенными фоторамками и кованой статуэткой Кадисских кортесов. Ричард сделал мысленную пометку рассказать об этом Валери, но в данный момент счастливо листал находку.
Почти полчаса спустя Брайан, Стелла и Саша все еще отрабатывали движения камеры и, очевидно, оставались недовольны.
– Главное в этой сцене – тени, – твердил Грейс.
– Они не так важны, как актеры и реплики, – возражала Саша, к которой вернулась страсть, и режиссер не собиралась отступать, даже если ее оппонент – голливудская легенда.
– Может, будет лучше, если я расположусь на кровати повыше? – предложил скучающий Доминик Бердетт, наконец появившись, и прошел мимо остальных актеров, которые сидели по краям площадки в ожидании начала.
– Ты должен умирать, – отрезала Саша, надеясь покончить с дискуссией.
– Мадам, – тут же вошел в роль Бердетт, – я Шарль Морис де Талейран-Перигор, и я сам решу, как мне умереть!
Он сбросил струящийся золотой плащ с капюшоном и подошел к кровати, оставшись в простой белой ночной рубашке. Затем лег на постель, и его лицо застыло бледной маской с подведенными темным гримом глазами.
Саша уставилась на него, зажмурилась, покачала головой и наконец кивнула. Талейрану взбили подушки, и Брайан Грейс добился желаемой картинки. Умирающий Талейран на фоне стеллажей. Ричард бы все это одобрил, если бы не ушел с головой в книгу.
– Так, ладно, тишина на площадке! – крикнул Сэмюэл Фридман, и Ричард громко захлопнул книгу о кино.
– Маскер! – пробормотал он себе под нос. – Les romantiques de chaussée[36]. Маскер! Так вот ты кто!
Снаружи съемочной площадки послышался шум.
– Я хочу войти прямо сейчас! – Это был комиссар Лапьер. – У меня срочное дело!
Он размахивал мобильным телефоном, а рядом с ним стояла Валери.