— Магнитофон марки Комета-202 (это я приврал немного, не было у него никакой торговой марки, ноунейм, так сказать), включенный на запись.
Тимофей очумело посмотрел на крутящиеся катушки, потом продолжил:
— И чего
— Того, драгоценный Тимофей Андреич, что запись нашей беседы я с большим удовольствием сдам в милицию… даже и не в милицию, а для начала начальнику вашего роно — а он уж решит, что там дальше с ней делать.
— Ах ты сука! — решил перейти к активным действиям он, — да я ж тебя, — и попытался заехать мне кулаком в лицо.
Но ничего у него не вышло — слишком дрябл и нетренирован он был, чтобы попасть в меня. А я заломил ему руку за спину и отбросил на диван.
— Чего ты хочешь? — наконец перешёл он к конструктиву.
— Варианта Б, — честно сказал я, — вы перестаёте ко мне приставать и спускаете моё персональное дело на тормозах, а я в ответ никому не покажу эту кассету.
— Мне, мне отдашь кассету! — с интонациями Володи Шарапова в бандитской малине возопил он.
— Это вряд ли, — сокрушённо покачал головой я, — тогда у меня никакого рычага воздействия на вас не будет — а если вы заново всё захотите прокрутить, что тогда?
— И какие у меня гарантии будут, что ты это не обнародуешь?
— Моё честное слово, — скромно ответил я. — Больше никаких.
— Там всё не так просто, — повесил он галстук обратно на шею, — материал на тебя не на пустом месте возник…
— Продолжайте, Тимофей Андреич, — напрягся я, — я вас внимательно слушаю.
— Один человек из вашей школы мне всё это слил… а на него у тебя никакой кассеты нет…
— Имя? — коротко потребовал я.
— Не скажу, — потряс головой он, — сам догадаешься, если не дурак.
— Но решение-то должен принимать не этот неизвестный стукач, — рассудил я, — а вышестоящие инстанции, то есть вы, я правильно понимаю? Напишете, что информация не подтвердилась и спустите дело в архив, всего и делов-то.
— Мне ещё надо будет убедить в этом того человека… — угрюмо вымолвил Тимофей.
— Вы уж постарайтесь, от этого вся ваша дальнейшая карьера зависеть будет, — и с этими словами я выпроводил его на лестницу.