— Дурь, блажь и назло — это все не про нашу дочь, Тиша.
— Я знаю! — он резко остановился. — Но тогда — что?! Мы ведь его даже не видели!!! Не так, Варь, не так я себе представлял замужество нашей дочери.
Он устало опустился на кровать.
— Скажи уж честно, — легкие руки жены легли на его широкие плечи. — Ты себе это вообще никак не представлял.
— Ну не надо из меня монстра-то делать… — Тихон откинул голову назад, прижался щекой к щеке жены. — Я вполне адекватный и… — Сзади раздался тихий смех. — Ну правда адекватный!
— Только ты в это веришь.
— То есть, ты все-таки думаешь, что это назло мне? — вздохнул Тихон.
— Нет, Тиш, — женские руки принялись гладить мужские плечи — Не это точно. Что-то другое. Я не знаю — что. Похоже, что-то серьезное. Но Марфа уходит от прямых вопросов, а давить я не хочу. Да и без толку на нее давить, твой же норов, тогда точно нарочно сделает, — Тихон хмыкнул, а Варвара продолжила: — Нам остается верить в здравый смысл Марфы.
— Должно же у нее быть что-то и от тебя, — Тихон с наслаждением прижался щекой теперь к женской руке на своем плаче и вздохнул: — Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом.
— Как хорошо, что у тебя есть подходящие цитаты на все случаи жизни.
— Да если бы… — снова вздохнул Тихон. — Как я теперь понимаю своего батю…
Марфа сидела на диване среди стопок сложенной одежды — уставшая и опустошенная. Она не знала, чего ждала от прихода Ромы — и ждала ли чего-то вообще. Его самого — ждала. Ждала и одновременно боялась.
Последнюю пару недель Марфа жила, словно в каком-то полусне. Девушка оглядела комнату, горы вещей, чемодан. Неужели с ней это происходит? Если кто-нибудь сказал бы ей некоторое время назад, что через месяц Марфа Тихая выйдет замуж и будет собираться уезжать жить в Мюнхен — она бы покрутила пальцем у виска или бы расхохоталась.
Фрау Штибер.
Марфа всхлипнула. Это не про нее. Она — Марфа Тихая. А кто такая Марта Штибер? Благопристойная Марта Штибер, супруга Клауса Штибера, с которым они будут на пару управлять двумя его прекрасными ресторанами в Мюнхене.
И та, которая не мучается от безответной любви к сопливому малолетке, вот кто.
Единственная настоящая причина, по которой Марфа сейчас паковала чемодан в Мюнхен — это Ромка Ракитянский. Последний его приход к ней домой, встреча с Мишей, потом визит в ресторан на следующий день и ее долгая истерика со слезами в кабинете — все это яснее ясного показало Марфе, что так дальше нельзя. Что дальше просто некуда. Что это край. Что еще одна такая выходка от Ромы, еще одна фраза «Ты же мне друг, Мрыся!» — и Марфа не сдержится. И объяснит Роме, какой она ему друг.
А это — катастрофа. Не только для Марфы — для всех. Для Ромы, для Пашки с Петькой, для родителей — и ее, и Ромкиных, ведь они давным-давно дружат так, что уже и не дружба это, а что-то больше похожее на семейные узы. А тут Марфа со своей любовью — ненужной, неуместной, нелепой.
Марфа тяжело встала с дивана. Все она правильно сделала. Там, в размеренном и правильном Мюнхене, не видя Ромочку Ракитянского, под личиной благопристойной Марты Штибер она переболеет. Время и расстояние все лечат. Марфа не знала, откуда у нее эта уверенность. Но, кроме нее, надеться Марфе не на что.
Она взяла очередную стопу вещей.