Парень тяжело дышал, в его растрепанных волосах и на форме виднелись комья травы и грязи, из носа текла кровь, а подбитый глаз заплыл так сильно, что почти не открывался. Крепко же напугались немилости Ее Высочества ловчие, раз так разукрасили виновного.
– Почему вы решили, что он виновен? – спросил я, пытаясь заглянуть в глаза Раймону, но тот постоянно отводил взгляд.
– Видали, как он – зараза такая – перерезал веревки, которыми держали второго зверя! Нашу – славьте имя Ее Боги – принцессу едва не убил, напугал, а потом еще и смыться хотел, стервь, но мы его поймали. При нем вот, – ловчий ринулся куда-то к куче сена и, покопавшись в ней, выудил кинжал в простых ножнах. – Извольте видеть, кинжальчик, а в ножнах – остатки пеньки с веревки.
Я аккуратно взял оружие, вытянул из ножен. Кинжал показался мне туповатым, и если ловчий говорит правду, то веревку парень пилил дольше, чем рассчитывал, на том и попался. А в ножнах, на самом дне, действительно виднелись тонкие волокна, наверное, попавшие туда, когда парень вернул в них оружие.
– А сам ты где был, когда кабан вырвался? – уточнил я, пристально взглянув на вояку. Вообще-то его я не подозревал, но спросить стоило.
– Помилуйте, Ваша Светлость! – то ли возмутился, то ли испугался бывший гвардеец. – Неужто думаете на меня? Я тварь привел, как только выстрел услышал, чтобы выпустить по приказу Ее Высочества. Связал крепко – ни за что бы не сбежала, если бы не этот.
Ловчий замахнулся, чтобы снова ударить Раймона, но я жестом остановил его.
– Пока господа друг друга с удачной охотой поздравляли, я отошел на минутку… в кустики, а как вернулся – увидел его. Побежал на помощь, да не успел – вы со зверем уже разделались. Да ловко так, никто и моргнуть не успел!
Старика я запомнил еще с тех пор, как изучал досье лучших гвардейцев. Он почти всю жизнь прослужил в личной охране Его Величества, не выделившись ни особыми заслугами, ни большим умом, зато отличался отменной дисциплиной. Единственный в жизни выговор он получил за то, что ушел с поста. Правда, ушел не пить или по бабам, а для того, чтобы снять с дерева котенка, которого изволила завести принцесса. Публично гвардейца пожурили, а потом, в приватной беседе, Король ему лично руку жал. А котенок с тех пор вырос в огромную черную когтистую тварь, которую все придворные стороной обходят.
В общем, этот простоватый вояка предать принцессу не мог. По крайней мере, умышленно.
– Кого-нибудь еще видел? Или, может, он говорил что-нибудь, пока ты бил его? – я кивнул на Раймона, и тот съежился.
– Нет, Ваша Светлость. Я его спрашивал, зачем ему такое злодеяние сделать понадобилось, да он молчит, ни слова не вытянуть, – пожал плечами ловчий.
– Ладно, оставь-ка нас ненадолго, – я указал старику на дверь, и он прытко выскочил наружу. – А ты…
Раймон съежился еще сильнее, но, найдя в себе остатки достоинства, вскоре выпрямился и попытался сесть. Я помог ему: дернул за шкирку так, что он едва не стукнулся головой о столешницу. Хотелось приложить мерзавца лбом об пол раз десять, но я пока сдерживал кровожадные порывы.
– Ты хоть понимаешь, что натворил? – прошипел я. – Ты совершил покушение на жизнь Ее Высочества! А заодно и на мою дворянскую честь. Даже не надейся, что ты отделаешься так же легко, как твоя подружка.
Раймон молча отвел взгляд.
– Героя не изображай! – я дернул гвардейца за волосы, заставляя поднять взгляд. Впрочем, по его совершенно пустым глазам ни о чем не смог догадаться.
– Ничего не скажу, – упрямо пробубнил Раймон распухшими губами.
– Да неужели?
Я совсем не по-аристократически присел перед побитым преступником на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.