Они всегда опаздывают, забирая их из школы. Если Клаудии нужны дети, она придет ко мне домой. Сегодня Клаудия уже не в первый раз говорит, что ее жизнь в опасности. Обычно, когда она так говорит, я хватаюсь за бумажник. Даже если я не верю ей на сто процентов, сомнения все равно остаются в глубине моего сознания, и я беспокоюсь о безопасности детей. Черт, я всегда беспокоюсь об их безопасности.
Пусть они приходят ко мне домой.
Я буду готова к этому бою.
Я не удивляюсь, когда Роджер и Клаудия появляются на моем пороге через несколько часов после окончания школы. От них пахнет алкоголем, а расширенные зрачки и царапины на лице Роджера подтверждают мои подозрения, что он использует не только алкоголь для получения кайфа.
— Мне нужны мои чертовы дети, — кричит Клаудия, как только они входят.
Я скрещиваю руки.
— Жесть.
Я сглатываю и стою прямо, хотя мое сердце колотится, когда Роджер делает выпад в мою сторону. Когда он подходит ближе, Трей делает шаг в мою сторону. Клаудия насмехается, а Роджер цинично смеется над защитным жестом Трея.
Это ничем хорошим не закончится.
— Посмотрите на этого крутого парня, — кричит Роджер, подавая сигнал взбешенному Трею.
Челюсть Трея стиснута, а руки сжаты в кулаки. На его лице наконец-то появилось выражение недовольства. Роджер давит на него, чтобы ухудшить отношения между всеми.
— Пошел ты, — вырывается у Трея. — Мы не хотим уходить с тобой. — Его внимание переключается на Клаудию. — Я отказываюсь оставаться с тобой и твоим, — он наклоняет голову в сторону Роджера, — дерьмовым парнем. Вам придется вытащить меня отсюда.
— Это можно устроить, маленький засранец, — прорычал Роджер, делая выпад в сторону Трея.
Я отталкиваюсь ногой, ставя подножку Роджеру, и пол вибрирует от удара его тела. Я использую футболку Трея, чтобы оттащить его в другой конец комнаты, пока Роджер встает, а я бросаюсь к своей сумочке.
— Стоп! — кричу я. — Я дам тебе эти гребаные деньги. Погоди!
Сердитое выражение лица Роджера — вот почему я уступаю. Я не буду рисковать ни детьми, ни своей безопасностью.
— Двадцать две сотни долларов, — требует Клаудия, целуя Роджера в щеку в честь их победы. — Мы бы предпочли наличные, но можно и чек, если у тебя нет с собой такой суммы.
— Я не дам вам двадцать две сотни долларов, — говорю я, роясь в своей сумке, пока не нахожу бумажник.