Жанна Жиглинская

Когда пилигрим попал на борт бандитского судна, предназначенного для перевозки его в Святую землю, он почувствовал спокойствие и перестал чего-либо бояться. Он лежал на нарах в кубрике, скрестив руки на своей мятежной груди, а в его душе воцарилось незнакомое ему ранее ощущение мира и спокойствия.

Палач сидел и пил в полутемном трактире. В тусклом свете единственной сальной свечи, поставленной хозяином, его могучая фигура в кроваво-красном одеянии тяжело нависала над столом, а рука, обхватив лоб, на котором было выжжено палаческое клеймо…

Невыносимая жара была удушающей. Земляные полы тюрьмы испускали ядовитый запах, отравляющий редкие порывы воздуха, проникающие снаружи. Вокруг царил глубокий мрак. Лишь тонкий светлый лучик — скромный посланник пылающего солнца — пробивался в одну из камер через маленькое отверстие вверху. Однако этот свет раздражал узника, и, проклиная, он отворачивался, закрывая лицо скованными руками и кусая губы в бессильной ярости, пока рот не наполнялся кровью.…