Евгений Божин

Когда я (в 49-м году) учился на первом курсе, я уже много слышал об Иноземцове, но ни разу его не видел. О нем отзывались прекрасно; почти все говорили, что он симпатичный и благородный человек. Однако некоторые, сравнивая его с Овером, утверждали, что Овер – практический врач, а Иноземцов – теоретик, увлеченный системами. Я помню спор двух московских дам: одна поддерживала Овера, другая – Иноземцова. «Нет, мой друг, – воскликнула, наконец, защитница Овера (как врача), – если бы от меня зависел выбор, я бы любила Иноземцова, а лечилась бы у Овера… Федора Ивановича можно обожать, но он бы постоянно „питал меня млеком“, а я этому не верю…»