Никита Тимаков

Он так сильно верил в будущее блаженство, так был пронизан осознанием того, что ничего выше этой «вечной славы» не существует ни в человеческой жизни, ни на земле, ни под ней, что всякий раз, когда его мучила боль от цепей или боль от лопнувшего на огне пальца, он, хоть и не мог сдержать крупных капель пота, выступавших на его лице, был по-настоящему счастлив. Его обычное, рябое, с веснушками мужское лицо и его простые, маленькие белесые глаза становились поистине прекрасными, настолько прекрасными и ангельскими, что даже самые черствые, сухие и охолоделые души хоть на мгновение ощущали пробуждение чего-то детски радостного, чего-то легкого, светлого и бесконечного.