Юлия Тафинцева

Наконец, все стало ясным. Петр Михайлович не верил своей душе: он настолько отвык ощущать в себе радость. Пятнадцатилетняя Леля вышла на террасу вечером, долго смотрела на майское угасающее небо за сажалкой, думала и не могла успокоиться…