Викентий Вересаев

«Был вечер субботы. Переплетный подмастерье Андрей Иванович Колосов, в туфлях и без сюртука, сидел за столом и быстро шерфовал куски красного сафьяна. Его жена, Александра Михайловна, клеила на комоде гильзы для переплетов. Андрей Иванович уже пять дней не ходил в мастерскую: у него отекли ноги, появилась одышка и обычный кашель стал сильнее. Все эти дни он мрачно лежал в постели, пил дигиталис и придирался к Александре Михайловне. Сегодня отеки совершенно спали, и Андрей Иванович почувствовал себя настолько лучше, что принялся за работу, которую взял с собой из мастерской на дом…»

В письме к одной своей знакомой Гюстав Флобер пишет: „Я снова возвращаюсь к своей бедной жизни, такой скучной и спокойной, в которой фразы становятся приключениями, где я не собираю других цветов, кроме метафор“. Эрнест Фейдо передал Флоберу просьбу одного писателя-товарища прислать ему автобиографию Флобера. На это Флобер отвечает: „Что мне тебе прислать, чтобы порадовать моего анонимного биографа? У меня нет никакой биографии“…

Что требуется для того, чтобы стать писателем? Прежде всего, необходим талант, и здесь не о чем говорить или читать лекции. Невозможно научиться быть писателем-художником, нужно родиться им. Poetae non fiunt, sed nascuntur — поэтами не становятся, поэтами рождаются...

Измученный долгой прогулкой и зноем, я сидел с Михайлой на пороге его бедной, соломенной сторожки. Вдали, где степь соединялась с мерцающим небом, дымили трубы шахт, гремели товарные поезда. Вокруг же все наполняло атмосферу спокойствия и запустения. За лощиной, под соломенным навесом, тихо находилась крестьянская шахта, а мимо нас стремительно ускользала узкая, пыльная полоса травы, среди которой виднелись растрескавшиеся рельсы…

Наступила глубокая ночь. Звезды ярко сверкали, оставаясь при этом безмолвными. По широкой тропе, проложенной через каолиновые грядки, шла колонна солдат. Они двигались тихо, затаив дыхание, а вокруг царили густая темнота и тишина. Рота направлялась на смену в передовой люнет. Подпоручик Резцов шагал рядом со своим ротным командиром Катарановым, и оба молчали; Резцов с блестящими глазами всматривался в темноту. Катаранов, вопреки привычному, выглядел хмурым и нервным; он шел с понуренной головой, кусая кончики усов и погруженный в размышления…

«Только что научился ходить. Идет неуверенно-пьяной походкой, вскидывая ножонки и крепко припечатывая их к полу. Если куда нужно поскорее, предпочитает привычный способ – ползет, быстро подбирая зад…»

«Мы уже третий день косим в Опасовском лесу. Наступил вечер, солнце село. Наш табор расположился на полянке рядом с лощиной. Старики точили косы, костры трещали, а синий дым медленно витал между кустами. Дальние полянки окутывались легким туманом…»

– Ну, еще раз, прощай!.. Прощай, моя дорогая, дорогая!.. Ширяев прижимал к груди голову Катерины Николаевны и нежно целовал ее лоб, где от него спадали мягкие волосы. В промежутке между березами, над пчельником, светил месяц. Березы на фоне месяца выглядели черными, а воздух за ними – прозрачным и глубоким, с оттенком синевы. Пахло спелой рожью…

Оба, и Марина, и Темка, были перегружены работой. Учеба, общественная нагрузка, а к этому еще и необходимость подрабатывать из-за скромных стипендий. Часы с раннего утра до позднего вечера были заняты. Переходы из аудитории в лабораторию, с заседания факультетской комиссии в бюро комсомольской ячейки. Дни пролетали, словно сны. И порой совершенно исчезало чувство, что ты – отдельный, живой человек, что у тебя могут быть свои, отличные от других, интересы…

«Ирония судьбы свела вместе самого счастливого человека и самого несчастного. Леонид Александрович Ахмаров был выдающимся инженером-строителем, одним из лучших архитекторов Советского Союза. Каждое его творение вызывало бурю эмоций и обсуждений. Оно отличалось оригинальностью, не имело аналогов и пленяло красотой, жадной любовью к жизни и мужественным духом. Душа начинала светиться, когда человек смотрел на благородные линии зданий, на их серьезную, чисто эллинскую радость, дополненную современными тонкостями и сложностью. Леонид Александрович зарабатывал много. Он был красив, молод и здоров. Отличный теннисист и конькобежец. Удача сопутствовала ему во всем…»

Пассажирский поезд остановился на крошечной степной станции. Солнце палило, стояла жара и духота. Небольшое количество пассажиров скучно переговаривались или дремали, укрыв головы от мух. Прозвучал второй звонок…

У крыльца дома, под липами, Татьяна Сергеевна готовила варенье из зеленого крыжовника. Бабушка в синей блузе и очках очищала малину, а тетя Соня просто сидела, держа в руке книгу „Русской мысли“, заложенную зеленой веточкой, и ела чищеные ягоды с блюда…

Года три назад я трудился монтером на крупном железоделательном заводе в Петербурге. Однажды вечером, в воскресенье, я направлялся домой с Васильевского острова. Это случилось в июне. Поезд пригородной дороги, издавая звуки, мчался по тракту вдоль Невы; вагон был плотно заполнен людьми; раздавался громкий, пьяный разговор…

Существуют ученые-биологи-педанты, типичные гетевские Вагнеры. Они называют себя дарвинистами, но когда речь заходит о душевной и умственной деятельности животных, строго сдвигают брови и с предостережением напоминают, что нельзя приписывать животным наши чувства и мысли, утверждая, что у них это всего лишь инстинкты и условные рефлексы. Например, немецкий биолог А. Беете утверждает, что животные — это простые «рефлексные машины»: они ничего не переживают, не огорчаются, не радуются и не способны к каким-либо умозаключениям…

Когда было объявлено состязание, никто в городе не сомневался, что справиться с задачей сможет лишь Дважды-Венчанный – всемирно известный художник, гордость города. Лишь он сам ощущал в душе некоторый страх: он понимал силу молодого Единорога, своего ученика…

Алексея освободили. Мы с ним устроились на окраине города. Сняли две передние комнаты в ветхом домике вдовы мелочного лавочника Окороковой. Алеша заметно похудел, но от побоев уже оправился. Он по-прежнему молчалив, избегает смотреть в глаза и с застенчивостью принимает мои заботы о нем…

В душе художника царит вечная, безнадежная осень. Он словно с огромным напряжением может представить себе, что существует радостный блеск солнца, синее небо и манящие полутени ночи. Он мучительно осознает, что все это реально, но находится безнадежно далеко. Воспоминания тусклы и лишены жизни, как будто он наблюдает за ними сквозь запотевшее от тумана стекло. Лишь изредка в памяти ярко всплывает обрывок образа, – например, „лист зеленый, яркий, с жилками, и солнце сверкает“, – и сердце сжимается в тоске по далекому и недоступному…

Не все романтические отношения заканчиваются свадьбой, и не все влюбленные живут в гармонии до конца своих дней. Об этом прекрасно знали русские писатели. Первая любовь. Неравный брак. Мимолетная встреча в поезде. Курортный роман. Ревность. Измены. Пылающая страсть. Как сто лет назад, так и сейчас люди влюбляются, совершают ошибки и отдаются чувствам целиком. В сборник вошли рассказы Бунина, Вересаева, Куприна, Чехова, Тэффи и А.Н. Толстого. АНТОН ЧЕХОВ (1860-1904) Анна на шее О любви Дама с собачкой ВИКЕНТИЙ ВЕРЕСАЕВ (1867-1945) Голубая комната Исанка АЛЕКСАНДР КУПРИН (1870-1938) Одиночество Леночка Ночная фиалка Святая любовь ИВАН БУНИН (1870-1953) Солнечный удар Чистый понедельник Ида НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952) Атмосфера любви Счастливая любовь О вечной любви АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ (1883-1945) Прекрасная дама

Токарева на вокзале встретили его сестра Таня и фельдшерица земской больницы Варвара Васильевна Изворова. Токарев смотрел на Таню и в десятый раз произнес: – Вот уж не ожидал, что встречу тебя здесь. Варвара Васильевна добавила: – Как же неприятно вышло… Я вам писала, – директор банка обещал, что как только вы приедете, немедленно предоставит вам место. Вчера я зашла к нему, но он, оказывается, внезапно уехал за границу. В Карлсбаде его дочь заболела серьезно. Я спрашивала помощника директора, но он ничего не знал о вас. Такая досада. Придется вам подождать, пока директор вернется…

На фоне яркой весенней зелени – великолепный конь золотистой масти с раздувающимися черными ноздрями. На нем – нагая девушка с беломраморным телом, румяная, с алыми устами. Красиво! Небольшая перестановка. На фоне яркой весенней зелени – нагой конь с беломраморным телом, румяный, с раздувающимися алыми ноздрями. На нем – прекрасная девушка золотистой масти с черными губами и черным носом. Красиво?..