— Слушай, ты! — Людка бросила на стол грязную губку. — Ты мне тут ультиматумы не ставь! Тебе нужно — узвиздовывай отсюда! А мне нервы не мотай.

Я набрала воздуха для объяснения, но Людка-истеричка приставила к моему заживающему сломанному носу жилистый кулак.

— Я тебе врежу по поганому переломатому носу! Кровью зальешься! И сказок мне не рассказывай! У нас тут все сказочницы. Послушаешь, так всех ищут, всех любят, заботятся. А нету этого!

Людка так орала, так брызгала слюной и ненавистью, что я реально испугалась. Не собиралась она меня ни слушать, ни сочувствовать. А уж про «понимать» вообще можно было забыть.

Закрыв глаза, я досчитала до семи, сдерживаясь от ответной истерики, от бесполезной драки, от ало-белой пелены неразумной ненависти.

— Не ори, Люда, дай сориентироваться.

Что удивительно, Людка в ту же секунду успокоилась и взялась за веник.

Сосредоточившись, я заново осмотрела помещение, в котором провела ночь и, если не повезет, вынуждена буду провести еще несколько дней. Женский отсек, метров в двадцать, отделялся от мужского только выступом стены, объединял их общий коридор-холл.

На двадцати метрах буквой «п» расположились пять двухэтажных нар, сколоченных из сосновых досок. Посередине стояли раскладной диван, квадратный стол и четыре стула.

На мужской половине я увидела те же нары и два стула, заваленные грязной одеждой. На прислоненной к стене бывшей двери были набиты гвоздики, на которых болталась гора замызганных обносков. Но больше всего поражали те тряпки, которые до того, как умерли, были постельным бельем.

— Миша! — я чуть повысила голос, но люди, привыкшие подчиняться, реагируют на мои просьбы моментально, на подсознательном уровне. Коренастый Миша тут же появился за моей спиной. — Миша, вы куда в туалет ходите?

Я не оборачивалась, пристально рассматривая пол под нарами, где тоже темнело что-то пахучее.

— В туалет.

— А ты заметил там белый прямоугольный агрегат со стеклом посередине?

Я не оглядывалась, чувствуя, как Миша начал нервничать, не понимая ситуации.

— Чего?

— Стиральную машину ты там видел?

— Видел.

— Снимай все тряпье, будем стирать.

Из-за выступа стены показалась голова Людки.