Тщетно надеется. Только Империя вечна.{1}
Трое друзей расположились на верхнем этаже «Беседки радости и печали» и, глядя на перекресток большой дороги, уходящей от северных ворот имперской столицы, молча потягивали вино. С незапамятных времен в этой старой трехэтажной харчевне, выстроенной на поросшем соснами холме, столичные чиновники провожали друзей, получивших назначение в отдаленные провинции; здесь же встречали тех, кто, завершив срок своей службы, возвращался в столицу. И название свое харчевня получила благодаря процитированному выше четверостишию, вырезанному над парадным входом.
Небо затянуло тучами, уныло моросил весенний дождик, так что казалось, никогда ему не будет конца. На кладбище у подножия холма два могильщика, прижавшись друг к другу, скрючились под старой сосной.
Трое друзей завершили скромную трапезу; близилось время расставания. Наступил тяжкий момент, когда тщетно пытаешься отыскать нужные слова. Все трое были примерно тридцати лет от роду. У двух головы венчали парчовые шапки младших секретарей, тот же, кого провожали, носил черную шапку окружного судьи.
Секретарь Лян решительно отставил чашу с вином и с жаром заговорил, обращаясь к молодому судье:
— В этом нет абсолютно никакой необходимости, вот что мне совершенно непонятно! Стоило только захотеть, и ты получил бы место младшего секретаря в Имперском суде! Ты служил бы с нашим другом Хоу, и мы все так же наслаждались бы жизнью в столице, а ты вместо этого…
Судья Ди нетерпеливо теребил свою черную как смоль длинную бороду. Наконец он резко прервал друга:
— Мы уже тысячу раз обсуждали все это, и я… — Он тут же взял себя в руки и продолжил с виноватой улыбкой: — Я же говорил тебе, что не в силах больше расследовать преступления только лишь на бумаге.
— Но для этого вовсе необязательно уезжать из столицы, — заметил секретарь Лян. — Разве здесь недостаточно интересных дел? Как насчет того секретаря Министерства финансов — Ван Юаньтэ, так его, кажется, — того, что убил своего писца и смылся с тридцатью слитками казенного золота? Хоу Кван, дядя нашего друга и глава Министерства, ежедневно запрашивает суд о новостях, ведь верно, Хоу?
Третий из них, носивший знак принадлежности к Имперскому суду, казался встревоженным. Немного поколебавшись, он ответил:
— У нас нет ни единой зацепки, куда мог подеваться этот мерзавец. Ди, это преинтересное дело!
— Как вам известно, — равнодушно промолвил судья Ди, — этому делу уделяет пристальное внимание лично председатель суда. И вы, и я ознакомлены лишь с парой незначительных документов, да и то в копиях. Бумаги, снова бумаги!
Он потянулся за оловянным кувшином и наполнил свою чашу. Воцарилось молчание. Наконец секретарь Лян прервал тишину:
— Ты мог хотя бы выбрать округ получше Пэнлая, этой унылой дыры на далекой окраине, где нет конца дождям и туманам! Разве не доносились до тебя мрачные слухи, что издавна ходят о тех местах? Говорят, что в бурные ночи там из могил поднимаются покойники, а в тумане снуют неведомые призраки, восставшие из океана. Говорят даже, что в лесах на побережье до сих пор бродят тигры-оборотни.
А занять место убиенного! Да никто в здравом уме на такой пост не согласится, а ты даже просил о нем!
Молодой судья будто его не слышал.
— Подумать только, расследовать таинственное убийство сразу по прибытии на место службы! — с воодушевлением заговорил он. — Какая возможность разом избавиться от затхлых теорий и бумажной работы. Наконец-то, друзья мои, я буду иметь дело с людьми, настоящими, живыми людьми!
— Не забудь и мертвеца, с которым тебе придется иметь дело, — сухо заметил секретарь Хоу. — Посланный в Пэнлай дознаватель сообщает, что нет ни малейшего следа убийцы судьи, да и мотив преступления неясен. И я ведь уже говорил тебе, что часть бумаг, относящихся к этому делу, непостижимым образом пропала из судебных архивов.
— Сам понимаешь, какой из этого следует вывод, — тут же добавил секретарь Лян. — Это значит, что нити от убийства судьи тянутся к столице. Одним Небесам ведомо, что за осиное гнездо ты намерен разворошить и в какие интриги высокопоставленных особ влезаешь! Ты с отличием сдал все экзамены; здесь, в столице, перед тобой открывались выдающиеся перспективы. А ты предпочел похоронить себя в такой глухомани, как Пэнлай.
— Советую тебе, Ди, пересмотреть свое решение, — настойчиво проговорил молодой чиновник Хоу. — Еще есть время; ты запросто можешь сослаться на внезапное недомогание и попросить десятидневную отсрочку до выздоровления. А тем временем в Пэнлай назначат кого-то еще. Прислушайся, Ди, это слова друга!