— Полагаете? — Эн глянула на собеседника поверх своих розовых окуляров, прикидывая на сколько же лет он оценил её, уличив в пристрастии к модерну?
Эн ничего не имела против «югендштиля», заявившего о себе сто лет назад. Когда-то она зарабатывала тем, что разрисовывала открытки в манере Бердслея, Ибриса, Климта, с наслаждением погружаясь в атмосферу художественных образов, насыщенных утонченной, изысканно причудливой чувственностью. Теперь ей хотелось чего-то иного.
— Остановимся на потолочном витраже с подсветкой. Эскиз я сделаю сама, — сказала Эн дизайнеру и попросила предусмотреть в декоре ванной места для экзотических растений и музыкальной установки.
— Веселенькие картинки, — постановила Ди, рассмотрев сделанные сестрой декоры. — Похоже на Марка Шагала, если бы он родился не в Витебстве, а в Копенгагене.
— Воображаешь, что на тамошних улицах пасутся буренки? — Эн подрисовала корове шляпу с вуалеткой. Подхватив букет цветов под под мышку, пегая корова летела над островерхими крышами и трубами и флюгерами.
— Я думаю, корова вообще-то не витражный объект. Тяжелая и непрозрачная.
— Я сделаю её розовой, — съязвила Эн, откладывая забракованный эскиз.
В результате дискуссий на потолке появился вполне сдержанный цветочный орнамент. Он как бы составлял раму, в которой голубел овал бездонного утреннего неба.
— А все же неплохо вышло, — решила Эн, лежа в пахнущей летним лугом пене. — Иногда мне удается прорваться взглядом за розовые облачка и унестись в манящий лазурный колодец… Да, как будет колодец наоборот, ну, если он устремлен в небесную бесконечность?
— Так и будет — небесная бесконечность. Колодец здесь совершенно ни при чем. — Ди сбрызнула на губку душ-гель. — Подставляй спину, милая.
— Знаешь, что меня больше всего радует в этой ситуации? — держась руками за края ванны, Эн села. — Что никому не приходиться выносить за мной горшки.
— Перестань! Не хочу слушать на ночь душераздирающие истории, как тебе страшно повезло.
— Но ведь именно это смущало меня больше всего. Когда я поняла мне больше не подняться, первым пришел ужас: а как же…
— Ты прекрасно справляешься с санитарными процедурами. Иногда мне приходит в голову та же мысль, что и профессору Эшли — мадам Хантер виртуозная симулянтка, — закончив с мытьем, Ди набросила на плечи сестры большое апельсиновое полотенце. Эн утверждала, что цвет полотенца должен соответствовать запаху пены и температуре за окном. В теплые дни окно ванны распахивалось в сад, а полотенца приобретали оттенки незабудки, мяты, лаванды. Он дождя и сумрака ванная ограждалась теплыми, светящимися красками. Вход имел «согревающие» цвета: вишневый, оранжевый, малиновый.
— И все же я не отважусь — пока ты не выслушаешь очередную версию моей биографии. Собственно, я вспомнила свое знакомство с Хантером.
— Давай, лучше я тебе расскажу. Слушала раз пятнадцать, запомнила наизусть. Оценишь, как это выглядит со????????? То были совсем другие истории — вернее — разные одежки одних и тех же фактов. Я все время вспоминаю новые подробности.
Одев с помощью Ди брюки и толстый вязаный жакет, Ди машинально расчесала влажные волосы и прыснула на них духами. Ее мысли уже витали в прошлом. Переместившись к балкону, она взяла с подноса чашку?????????? чая, с наслаждением втянула терпкий аромат, отхлебнула и начала:
— Итак — я потеряла тебя и Грега. Разумеется, жизнь казалась ненужной и отвратительно жестокой… Но двадцать три — не конец света. Тем более, когда есть холсты на подрамниках и коробки с отличными красками, а где-то в солнечном сплетении зудит желание перерисовать все! Ну абсолютно все и совершенно не так, как другие… Да, краски у меня были, действительно, особенные — с люминесцентным эффектом. Отец знал толк в этом деле. Он привез мне тогда целый чемодан художественных причиндалов — хотел в моем лице потрясти старушку-Европу. Он стал истинным американцем, считал, что именно там появляются интереснейшие технические новшества. «Сюда я приехал за пылью веков.» — Его иудейские глаза смотрели пытливо и виновато. Он о чем-то явно догадывался, наверное, поэтому и попросил: Будь моим чудом, детка!
Он ничего не спрашивал, а я и не собиралась рассказывать… Ведь я не приехала на твою свадьбу, Ди. Завистливая, злобная мерзавка. Впрочем, причина действительно была: напала какая-то хворь с затяжным бронхитом.
— Давно поняла и не требую никаких разъяснений. Правильно сделала, что не явилась. Наша свадьба могла бы порадовать этнографа. На площади изображался рыцарский турнир и нарядные гуляния. Нас забрасывали гроздями винограда. Представляешь? Он же черный и липкий! — Ди передернула плечами.