Это «что-то» – было выражение глаз Уайлдмена, когда тот пустил в ход машину, подключенную к проводам, прикрепленным к Бетти Мей. Этот взгляд невозможно было забыть. Выражение невыносимого, с трудом подавляемого желания совершить насилие, взгляд власти над девушкой, мрачный и злой. Хэммонд никогда не забудет этот взгляд, а Уайлдмен понимал, что Хэммонд все видел.

Никто из них не поехал с Бетти Мей в больницу. К концу съемочного дня Мэл объявил группе, что Бетти Мей умерла – не приходя в сознание, от внутреннего кровоизлияния.

Никто на съемочной площадке не винил Уайлдмена. Вечером в кафе «Старый Сильвер» все оживленно обсуждали случившееся. Хэммонд прекрасно понимал, что его также могут обвинить в несчастном случае. Но члены съемочной группы задавали друг другу другие вопросы, например, почему внутри хижины оставался высокий столб, который мог представлять – и представлял – опасность для жизни каскадеров. Но все крепки задним умом! Никто не думал, что Бетти Мей пролетит так далеко внутрь хижины. Неужели Уайлдмену было необходимо тянуть за проволоку с такой силой? Да, утверждал он, иначе все выглядело бы неестественно. В противном случае казалось бы, что она сама бросилась назад. Тогда почему Уайлдмен использовал в этом трюке такую неопытную каскадершу? Но Уайлдмен напомнил, что за это отвечал продюсер. Им не выделили денег для более опытных каскадеров. Все пришли к единодушному мнению, что не виноват никто.

Хэммонд был в состоянии шока. Ночью он не мог сомкнуть глаз. Бетти Мей все еще находилась в его постели, он мог чувствовать ее запах. При свете луны он побродил по двору мотеля, остановился перед ее домиком, открыл дверь и вошел в темноту. Все было на месте. Хэммонд откинул покрывало. Что он надеялся найти – одному Богу известно. Простыни серые и сухие. Казалось, Бетти Мей никогда не бывала здесь – что ее просто не существовало. Название фильма было подходящим – «Город призраков». Теперь и она была призраком.

В оставшиеся недели съемок Хэммонд не разговаривал с Уайлдменом. Между ними росло невысказанное напряжение. Их отношения как бы выходили за рамки работы на съемочной площадке. По молчаливому соглашению, актеры и вспомогательный персонал не говорили о Бетти Мей Лефевр. Ее отец в Лос-Анджелесе подал в суд на кинокомпанию за халатность. Два человека из страховой компании приехали во Флегстафф, чтобы отдельно поговорить по поводу случившегося с главными ответственными лицами, и потом написать об этом отчет. Они расспрашивали также Хэммонда и Уайлдмена.

После работы с ними недолго по отдельности побеседовали, но не стали сравнивать их показания. Хэммонд не высказал своих соображений по поводу Уайлдмена, чье лицо все время стояло перед его глазами. Хэммонд начал все больше ненавидеть его – Уайлдмен даже снился ему. Раз в два-три дня он звонил Пандоре, говорил с Полетт, та жаловалась, что скучает по нему.

По телефону в голосе Пандоры была заметна нервозность. Хэммонд знал, что она беспокоилась об отце, который жил на востоке, – старик неважно себя чувствовал. Но помимо этого Хэммонд беспокоился и о том, не узнала ли она что-нибудь о его отношениях с Бетти Мей. Когда он думал об этом, ему становилось тошно.

Хэммонд чувствовал свою вину не только за связь с девушкой. Конечно, ему хотелось скрыть это, но его больше беспокоило чувство, которое он испытывал к ней. Она что-то значила для него – трудно сформулировать словами! Возможно, потому, что все изменило свои оттенки после ее смерти. Или, может быть, потому, что это было убийство? Уайлдмен убил ее, Хэммонд в этом не сомневался. И сам он стал невольным его пособником. Чтобы заснуть, ему приходилось каждый вечер выпивать водки.

На самом деле Уайлдмен редко бывал на съемочной площадке. В фильме были две или три сцены, когда требовался ответственный за трюки. Он часто уезжал на несколько дней. Отсутствие Уайлдмена еще сильнее провоцировало неприязненные чувства Хэммонда, чем его присутствие. То, что его не было, Хэммонд расценивал как факт, что ему удалось избежать наказания. Он где-то развился, свободный, как птичка.

Уайлдмен вернулся за два дня до окончания съемок. Когда все собрались отпраздновать окончание работы, Хэммонд понял, что не сможет просто так отпустить Уайлдмена, чтобы тот навсегда исчез, не ответив за свое преступление. В половине третьего утра Хэммонд завелся от выпитой водки и предложил Уайлдмену выйти. Они покинули зал, где танцевали и звучал пьяный смех, и оказались на холодном воздухе пустыни.

– Я кое-что знаю, – заявил Хэммонд. – Она умерла из-за тебя. Тебе это не сойдет так просто с рук.

– На съемках случаются несчастные случаи, – ответил Уайлдмен.

– Ты подверг ее риску. Ненужному риску.

– Все знают, что каскадер – опасная профессия. Бетти Мей прекрасно понимала, за что берется.

– Это знал ты. Она не знала.

– Она подписала соглашение. Мэл принял его.

– Мэл знал только то, что ему сказал ты. Ты его убедил, что трюк вполне безопасен.

– Не безопасен. Всегда существует минимальный риск.

– Скотина!

Хэммонд почувствовал прилив ненависти. Уайлдмен разговаривал с ним холодным тоном, казалось, его ничто не волновало.