Сразу было видно, что он умелец. Большой красный нос, возраст и общая доброжелательность в лице.
Старший Карцев ринулся навстречу ему и взял за руку.
— Кошмар! Наш отель строили югославы. Они забыли в дымоходе две бутылки водки. Рядом…. Они дребезжат. Что с ними делать? Разбить кирпичом сверху?
— Нет! — закричал пожилой Залогуев голосом Бориса Годунова из такой же оперы. — Ни в коем случае!
— Но до них почти метр бетона.
— Ну и что? Достанем. Я сейчас за зубилом сбегаю.
И он побежал. А Карцев бросился в магазин. Надо было в шкафу у бесовского постояльца поставить две посуды. Чтобы к ним пробивал микрометрополитен тов. Залогуев-старший.
Карцев решил сэкономить. Поставить две четвертинки.
— А то выпьет литр и отравится. Человека жалеть надо. Даже пьяницу. Человек — это звучит гордо.
А литр стоит дорого!
Глава двадцать вторая
К. Геннадий Гладков не любит церемоний
Почему К. Геннадий Гладков? Да потому что композитор.
Так вот К. Геннадий Гладков открыл дверь и увидел дедушку.
— Вы на меня не серчайте, что я к вам не позвонивши пришёл, — сказал Константин Михайлович. — Я давеча хотел ваш телефон узнать, а они не дали.
— Кто они? Враги? — спросил Гладков.
— Нет, эти. Со справочного киоску.
— Ну и бог с ними. Со звонками. Давайте без церемоний. Запросто. Я их не люблю. Вы на гитаре играете?
— Нет. Не доводилось мне.
— А из дерева рубите? Предметы культа?