— Ты что, не видишь, что здесь написано «Гарри Поттер»? – резко поинтересовался Снейп.

— Я еще маленький, я не умею читать, — Гарри насупился, держа в руках коробку и не открывая ее.

— А я большой, и я умею, — Снейп перевел взгляд на оставшуюся кучку. Вытащив коробку наугад, он глянул на ярлычок. – Здесь вот тоже… — он осекся. На маленьком прямоугольнике пергамента значилось: «Северус Снейп».

И взрослый, и ребенок недоверчиво уставились на свои подарки, а потом переглянулись. Снейп первым взял себя в руки.

— Ну, что стоишь, открывай, — скомандовал он. – Как будто не знаешь, что с подарками делают.

Опустившись на пол, Гарри стал осторожно снимать ленту и упаковочную бумагу с коробки. При этом он почти не дышал, в его глазах горело такое радостное возбуждение, что Снейп на секунду устыдился того, что сам ничего не подарил мальчику. Впрочем, он сразу отогнал эту мысль и потянулся за новой коробкой. Через пару минут горка подарков была рассортирована на две: для Гарри и для Северуса. Как и мальчик, Снейп сидел на полу, разворачивая яркую обертку и вскрывая коробки. Рядом, улыбаясь до ушей, возился его подопечный, не уставая радостно восклицать из‑за каждой новой игрушки.

Со своими свертками Северус разобрался первым и теперь просто сидел и наблюдал за мальчиком. Гарри высыпал на пол волшебных солдатиков, которыми можно было управлять как волшебными шахматами, крутил в руках яркие книжки со сказками и просто взгляд не мог отвести от игрушечной метлы. При этом от него исходили волны такого искреннего и безграничного счастья, что Снейп невольно залюбовался этой картиной. В груди что‑то приятно покалывало, и губы сами собой растягивались в глупой улыбке. Когда ребенок оторвался от разглядывания подарков и неожиданно посмотрел на него, Северус не успел убрать с лица умиротворенное выражение. Лицо мальчика же словно изнутри подсвечивалось, глаза за круглыми очками блестели, как от слез.

— С Рождеством, профессор, — почти без ошибок произнес он.

— С Рождеством, Гарри…

В тот вечер Снейп взял ребенка с собой на рождественский ужин в Общем зале, а на следующее утро они вместе завтракали. Однако самое интересное было еще впереди.

***

Гарри сидел на полу в своей комнате и играл новыми солдатиками. Он предпочел бы полетать на игрушечной метле, но в помещении делать это было несколько неудобно: он все время задевал мебель. В Общем зале еще можно было бы развернуться, но кто ж ему даст? Если бы пришла тетя Минерва, можно было бы попросить ее пойти погулять. Но тетя не шла, а профессора Снейпа Гарри никогда не стал бы беспокоить подобными просьбами.

Гарри нравилось жить у Снейпа. Он, конечно, не был идеальным опекуном, но наученный горьким опытом с Дурслями мальчик умел довольствоваться малым. Здесь у него была своя комната, ему каждый день давали завтрак, обед, полдник и ужин. В самом начале зимы Гарри с удивлением обнаружил, что может в любое время суток попросить Тинни принести ему чая со сладостями и получит их. Каждый вечер эльфы купали его и укладывали в огромную мягкую теплую постель. Что еще может желать маленький мальчик? Здесь ему на Рождество даже подарили много красивых игрушек и книжек. Вот бы профессор как‑нибудь зашел к нему перед сном почитать… Но это были уже капризы, как у Дадли. Тому тоже всегда всего было мало. Гарри знал, что не следует хотеть слишком много, можно вообще ничего не получить. Но перед сном он продолжал мечтать о том, что профессор однажды придет к нему хотя бы просто пожелать спокойной ночи.

Ему нравился Снейп. Он не кричал, не хватал его за руки, не давал подзатыльники, не запирал в чулане и не наказывал лишением еды. Конечно, когда Гарри делал что‑то не так, тот умел заставить его замирать от страха, но ни разу не причинил ему боли. Ребенок наблюдал за своим опекуном украдкой. Когда тот приходил домой, Гарри часто подсматривал за ним в щель между дверью и косяком. Когда профессор запирался у себя в лаборатории, мальчик иногда набирался смелости и по несколько минут подсматривал за ним в замочную скважину.

Гарри отчаянно старался соблюдать все правила и очень старался не злить опекуна. Больше всего на свете он боялся, что однажды мужчина решит от него избавиться, как обещал в самом начале. Гарри подозревал, что Снейп просто вернет его к дяде с тетей, а возвращаться в тот дом ему очень не хотелось.

Еще мальчик надеялся, что однажды Снейп сможет уделять ему больше времени. Сейчас он только каждый вечер заставлял его правильно говорить, но дядя Альбус сказал, что когда Гарри подрастет, профессор станет его учителем. Мальчик очень хотел поскорее вырасти, чтобы видеть опекуна чаще. Почему? Он точно не знал. В мужчине ему нравилось абсолютно все: тихий голос (он ведь ни разу не слышал, как профессор отчитывает своих студентов), странный пряный запах от одежды, эффектно взлетающая мантия при движении, высокая худая фигура. Он был так непохож на дядю Вернона!

Иногда Гарри снилось, что профессор берет его с собой на прогулку, улыбается ему или хвалит за правильно произнесенное слово (на самом деле тот никогда не хвалил его). Вспоминая, как Дурсли носились с его кузеном, Гарри иногда хотел, чтобы профессор делал то же для него. Просыпаясь ночью от страшного сна, свернувшись под одеялом маленьким клубочком и хныкая в подушку, ребенок представлял, что вот сейчас откроется дверь, войдет опекун в неизменной черной мантии, сядет рядом, погладит по голове и прогонит всех страшилищ.

Пока ничего из этого ни разу не случилось, но Гарри верил, что если он будет себя очень хорошо вести, то однажды это произойдет. Ему просто нужно понравиться Снейпу. У него не получилось понравиться Дурслям, но он нравится дяде Альбусу, тете Минерве, Тинни…

— Гарри! – неожиданно позвал знакомый голос. Мальчик подскочил на ноги и обернулся, радостно улыбаясь вошедшему Дамблдору. Он никогда не задумывался над тем, почему директор часто приходил в отсутствие Снейпа, а тетя Минерва только тогда, когда профессор был в квартире.

— Здравствуйте, — мальчик подбежал к Альбусу, который уже протягивал ему лимонные дольки. На самом деле Гарри не очень их любил, но никогда этого не показывал, чтобы не обижать старика.