—
В Париж мы добрались без приключений, если не считать приключением само по себе путешествие с очаровательной девушкой, которая вдруг стала такой кроткой и нежной, что все подозрения казались нелепыми. В голову лезли мысли вроде откровенно глупой: а нет ли у Софи брата-близнеца, чудом занесенного на лесной остров?
Когда Лис, выждав для приличия некоторое время, устремился вслед Арману, слезы проступили в уголках ее дивных глаз. Она смотрела трогательно и печально, с христианским смирением укоряя за коварное вероломство.
— Вы по-прежнему не доверяете нам? — едва ли не всхлипнула девушка. — Но почему? Ведь мы партнеры, мы делаем общее дело.
— Это только лишь для безопасности вашего брата, — покривил я душой.
Не скажу, что мои слова убедили огорченную спутницу, но она сделала вид, что объяснение ее удовлетворяет. Отчасти я говорил правду. В своей прежней жизни, до Института, старший лейтенант Лисиченко занимался охраной самых высокопоставленных лиц, подвизавшихся на стезе корыстного служения Отечеству. Полученные за годы службы навыки не только обострили его внимание, но и научили поистине чудесному искусству становиться почти невидимым, даже находясь совсем рядом с клиентом. Трудно было поверить, что этот верзила с весьма запоминающимся лицом может полдня ходить с вами почти бок о бок, оставаясь вне поля зрения. И уж на что на что, а на реакцию, владение оружием, отвагу и быструю сообразительность моего напарника я мог положиться безоговорочно.
Однако на мою долю выпало, быть может, менее очевидное, но не менее трудное испытание — проехать трое суток наедине с очаровательной барышней, лезущей из кожи вон, чтобы вытянуть из меня максимум информации. Да и самому постараться разузнать побольше как о милом семействе де Морней, так и об их высокопоставленном «крестном». Со стороны это, должно быть, напоминало поединок двух кобр, неспешно танцующих в ожидании удобного мгновения для броска. Впрочем, не знаю, сражаются ли между собой кобры…
Я старался ехать молча, отдавая Софи инициативу и работая на контратаках.
— …Скажите, до революции вы были капитаном пикардийских шевальжеров?
— Должен признать, именно так и было.
— Расскажите мне.
— О чем, свет очей моих? О гарнизонных смотрах, выездке, рубке лозы? Мирная жизнь офицера в полку уныла и однообразна, военная — кровава и уж точно не предназначена для таких нежных ушек. Вот вы в самом деле настоящее чудо. Арман говорил, вы помогли ему бежать из тюрьмы в Новом Орлеане.
— О, это было так страшно, я так боялась! Мне думалось, что я не смогу, не успею, я представляла, как Армана вешают. О, это был такой ужас!
— Но все же вы сумели. Как вам удалось?
— Ах, друг мой, сейчас вспоминается, как в тумане. Должно быть, Господь направлял мою руку. Простите слабую женщину, не всем же быть такими смельчаками. Уверена, в своей жизни вы совершили множество подвигов. Не зря же герцог Ришелье рекомендовал вас самому Конде.
— Должно быть, он увидел мою тоску по родине. Кроме того, Россия, конечно, прекрасная страна, но горек хлеб эмигранта. То ли дело вы с братом! У вас есть высокая цель и тот, кто способен к этой цели повести…
— Разве не высокая цель — способствовать восстановлению дарованного Богом порядка? Я восхищаюсь вами, мой друг, вы столь преданны делу, столь храбры! Не сомневаюсь, вам удастся и склонить на свою сторону увенчанного воинскими лаврами родственника, и отыскать юного дофина. Ведь правда же, это высокая цель? Мальчик столько перенес, и все лишь из-за того, что был рожден в королевской семье. Ужасы заточения, суд и казнь родителей. А говорят, что какими бы они ни были монархами, но отцом и матерью были нежными. И даже то чудесное спасение… Я верю, такой человек, как вы, мог бы отыскать юного короля.
— Все в руке Господней. Но, увы, у меня нет достоверных сведений о чудесном спасении дофина. Напротив, я слышал, он умер в застенках.
— О, не говорите так! Конечно, мой брат знает куда больше, но я верю, что принц Людовик жив…
В таком ключе разговоры продолжались все эти дни. Мне казалось, что я объедаюсь пирожными, не имея даже капли воды, чтоб избавиться от приторно-сладкого послевкусия. Все это время девушка глядела на меня честными глазами, а танец кобр длился и длился.